На хрупкой грани утреннего сна
И яви, будто в зеркале туманном,
Вчера мне вдруг привиделась она,
Та самая, с которой не судьба нам.
Та самая, с которой не судьба...
"Мадам, зачем явились?" — говорю.
Она: "В саду, где снежная пороша,
Давно пора качаться снегирю,
Ну а тебе — пора забыть о прошлом."
Но это ж, вроде, как — забыть зарю...
"Да нет, — я возражаю.— Подожди..."
А сам ищу слова, мне дорогие...
"Ведь за снегами вновь придут дожди,
А за дождями не придут другие".
Ну, я сказал — другие не придут!..
За всю неловкость... Глупую... Мою.
За гордое стремленье к абсолюту,
Приговорённость — вечно быть в строю,
Привычку к придорожному уюту,
Ушли вагоны времени — года,
Напоминая стуком сердца эхо,
К единственной любви, в тот миг, куда,
Я, может быть, тысячелетья ехал,
А в тех местах, где остановки нет,
Скользнули, не сомкнувшись, наши руки,
Сгорел закат, растаял мягкий свет,
И с ним — тепло, и запахи, и звуки...
Как сон во сне, в бреду — повторный бред.
Но снова вижу милые черты,
Она молчит, глаза лишь опустила,
Нет в мире абсолютной пустоты,
Коль в памяти живёт такая сила...
И в этом можешь убедиться ты.
На хрупкой грани утреннего сна,
Окутана любовью и туманом,
Вчера мне вдруг привиделась она,
Та самая с которой не судьба нам..
Так неужели правда не судьба?..
Слезу проглотит серое бельё
Казённой грубой ледяной кровати.
Нет больше сна... Ни глаз, ни рук её,
Ни счастья неземного — целовать их.
...А что снегирь? — Май. Соловей поёт.