РОМАН-ХРОНИКА
Автор Анатолий Гордиенко
Анатолий Алексеевич Гордиенко(1932-2010), советский, российский журналист, писатель, кинодокументалист. Заслуженный работник культуры Республики Карелия (1997), заслуженный работник культуры Российской Федерации (2007).
Продолжение 32
Продолжение 31 http://www.stihi.ru/2020/01/19/6306
«Если бог есть, то почему он затуманил головы тем, кто начал эту войну?»
«Только что выяснилось, что группа полковника Иевлева, шедшая к нам на выручку, 14-го февраля сама попала в окружение. Прилетели два наших самолёта. Бомбили финнов, как всегда, с опозданием. Они нужны были, когда финны на нас пёрли, но и то дело, расплатились за матросское «Яблочко». Один ТБ сбросил груз: ящики, мешки, но сбросил финнам – они догадались тоже выложить на поляне сигнальный крест, даже костры по углам зажгли. Вот такие «тугодумные» финны.
После наших ТБ (мы их зовем «туберкулез»: тут и название сыграло роль, и звук мотора у них какой-то кашляющий) прилетел финский «фоккер», сыпанул листовки.
«Храбрые красноармейцы 18-й дивизии! Заставьте Кондрашова капитулировать. Переходите к нам и тащите за собой комиссаров. Мы гарантируем вам еду и тепло. Наше командование соблюдает все правила Женевской конвенции — вас никто не тронет пальцем. Кончайте бессмысленную войну, сопротивление бесполезно. Вы в стальном капкане. Вы умрёте от голода и холода В Финляндии будете жить хорошо».
Сколько было таких заманчивых предложений! Но никто, как мне известно, не перебежал, не нарушил присягу. В этом деле есть и мой труд, моя комиссарская работа. Недаром финны хотят тянуть нас, политруков, коммунистов, на сук, тянуть в первую очередь.
Не помню, в каком состоянии я добрался к своему логову. В землянке студёно, днем не топим, боимся миномётного налёта, портянки сушим на груди.
Заполз кое-как на примятый лапник, последним усилием вынул руки из рукавов полушубка. Это железное правило: чтобы скорее согреться, чтобы не замёрзнуть ночью, надо вынуть руки. Кое-как застегнул пару пуговиц на тулупе, получился этакий кокон; руки меж колен, и вот уже задрожала в мозгу мутная картинка. Всё моё худое тело обволакивает спасительный сон. Только не умереть бы во сне...
Но не заснул: ребята всё ещё продолжают сумерничать. Паша Гультяй никогда не говорит о еде, он держится лучше нас всех. Молодец! Но сегодня и он не выдержал — пошёл вспоминать, какие пышные, жёлтые пасхальные куличи пекла его мама. Голос его дрожал, срывался, и мне показалось на миг, что он заплакал.
И я вдруг тоже увидел кулич бабушки Агафьи – огромный, высокий, пахнущий ванилью, нарядный, в белой глазированной шапочке. Несёт его моя милая бабушка Гаша к столу на своём девичьем приданом – старинном большом зелёном глиняном блюде, по краю которого толстыми буквами выведено: «БЕЗЪ СОЛИ И ХЛЪБА ХУДАЯ БЕСЕДА». А в центре блюда целая картина изображена: деревенская хата под вязом, на горушке ветряк машет крыльями...
Без соли и хлеба...
Последние дни думаю о боге. Если бы он был, он не допустил бы того, что делается с нами. Нам когда-то твердили: мы дети бога. Неправда! Мы сироты! Брошенные и забытые сироты. Если бог есть, то почему он затуманил головы тем, кто начал эту войну?
Из услышанных разговоров.
– Мы, вишь, заонежские будем, дедушко наш из Кузаранды. Дак он слово к слову умел складывать и меня сызмальства обучал. Дак и я в трудные денёчки слагаю, да сказывать опасаюсь.
– Свои тута, хрещёные.
– Ну, тады, что ж, слушайте, да не несите в чужие уши.
Как во эти дни холодные, голодные
Приняли мы море горя-горюшка,
Будто пташки были в клетку мы посажены,
Будто рыбинки, во сетку изловленные.
Мы бедуем, всеми-всеми позабытые,
Словно нет у нас ни роду и ни племени.
Не имеем мы ни весточки, ни грамотки,
С нами грающие вороны братаются.
– Славно, Федюшка, всё верно сказано.
– А я вот что думаю, хрещёные. Давно хочу признаться вам, да побаиваюсь.
Ну, аж коли так вышло, скажу: молюсь я по ночам. Сдаётся мне, и другие молятся.
Весь тут воздух в округе нашей наполнен молитвами. Про себя «Отче наш» читаем,
просим оставить на белом свете...».
Продолжение в следующей публикации.