И гнев, и нежность, и жалейки глас
/что ухо не найдёт - услышит глаз/,
то наигрыш, то стройное движенье
по небу серебристых облаков,
овечий рай, чистилище волков
и ад для тех, кто отдан в услуженье
слепящим формам, спящим в бездне дня.
Холодные, спокойные тона –
особый мир, который представлялся
игрушечным, теперь открылся мне.
И показалось – на чужой войне
я жизнь влачу и умирать остался.
Спасение не в том, чтоб изменить
теченье жизни, а нащупать нить
связующую с ней, и ухватиться
за случай, за каприз, набраться сил...
Храни, Господь, тех, кто любви просил,
и дай мне дерзость – без вины проститься.
* * *
Ты – радужное продолженье
врасплох застигнутого взора -
лишь статуэтка в окруженье
одушевленного фарфора.
Не знаю, кто тебя представил
и вылепил из бренной глины,
чтоб длился без помех и правил
мой обморок неутолимый.
Но если жизнь короче чувства,
а красота превыше страсти,
твоё врождённое искусство
перерастет земное счастье.
И на прозрачных полках ночи,
в коллекции небес, что снятся,
твой бледный лик, и эти очи,
и голос – в Вечности продлятся.
* * *
Л О М Б А Р Д
сонет
Вы – только тело, грозною волной
нахлынувшее в очи, луч в потёмках
похмельной суматохи. У котенка
лишь капля Вашей грации шальной.
Вы – кем Вас знают – матерью, женой,
любовницей, подругой, незнакомкой,
прилежной ученицей славы громкой,
то строгою красоткой, то смешной.
Да, Вы и та, кто затмевает свет
и для кого спасенья в тайне нет –
служанка стерегущая посуду,
бессмертным посвященную богам.
И горько выпевать моим губам:
Ты – лишь душа разлитая повсюду.