Воткнул бы в куклу и даже в зайца,
Да кровоточит мозоль на пальце,
Не ведал раньше такой я боли,
Возможно, мало меня пороли.
Воткнул бы в небо и даже в землю,
Когда в ударе почти не внемлю.
Хожу и маюсь, такая прихоть,
Мне ветер лижет седые вихры.
А круг очерчен, во всём порочен.
В походке слышу знакомый почерк.
Тащусь, как шавка за ней по следу,
С бредовым взглядом, с медовым бредом.
А сердце бьется, не бьется – скачет,
Готов исполнить долг по-собачьи.
На крыше скользкой в косматый ливень
И под забором в густой крапиве.
В жару и даже в полярный холод,
Почти, что также, когда был молод.
В согласье полном с своей утробой
Залажу следом за ней в автобус,
Кричу холуям и прочей свите:
«А ну-ка быстро отсюда сгиньте!»
Воткнул бы твёрдо, как Сталин в карту,
Уехал следом за ней на нартах.
И где-то в чуме тяжелый случай
Удавкой тонкой совсем замучил.
Оплакал б горько свою утрату,
Святой молитвой, площадным матом.
С одной лишь мыслью, что связан вечно
До остановки своей конечной.
Втыкаю в сердце своё иголку
И в одиночку, и втихомолку.
Молю судьбу я,где б не носило,
Вернуться к маме,к тебе Россия.