Почувствуй.
Эти дети взирают на мир твоими глазами,
Ты узнаешь их взгляд, потому что он был твоим.
Не покажешь того, что заденет – все распластали,
Распластали по мерзости чувства. Остался дым,
Пепел и прах. Трупы живого в себе закопали.
Стиснули зубы. В моих глазах холод и тьма.
Каряя радужка в ободке из вороненой стали,
Нервами вглубь, и ты знаешь, что там дыра.
Мутанты из мира, реальность в стеклянной будке.
Разбейте камнями, стекло все равно проткнет.
Выпусти, я слышу эхо, я может был чутким,
Оно отразится от стен и в кровь перепонки порвет.
Как псы на убой. Не знаю, что здесь охраняем.
Себя не спасти и цепь не продать. Убери клык от моей шеи.
Я когти все стер, но эхо нас не отпускает.
Отпустит – себя загрызем, а потом пожалеем.
Не знаю, я монстр. И мне все равно, хоть проткни ножами.
Душа здесь была, ее задушили. Я сжег.
Я сжег ее труп. Я сам ее труп. Между нами.
Это все крематорий внутри, и я стерегу порог.
Автобус нас катит по трассе, а что впереди я не знаю.
И мне все равно, ведь я к лобовому спиной.
Прильнул к лобовому внутри и внутри догниваю.
Это наша стеклянная Припять, верни нас домой.
И раньше мы жили в ней, жили не так осознанно.
Но жизнь была целостней, может там было теплей.
А может и не было. Пятнами память, бессовестно,
Мы бессовестно в будках стеклянных напоминаем людей.
Людей, а не их оболочки. Я сам не знаю,
Что хранит ободок моих темных ослепших глаз.
И мы бродим на ощупь, когда нас совсем отпускает.
Отпускает, но внешне. Внутри нас прижмет балласт.
Плевать. Эта боль – это польза, если тебя не сломает.
Мы дожили ведь как-то или не жили вообще.
Единственный стимул, и он все равно добивает.
Потому что стеклянная будка разбилась, сшей.
Сшей по кускам меня. Сшей и запомни лучшим.
Лучшим призраком, копией, эхом. Я буду с тобой.
Снаружи так громко. Внутри невозможно беззвучно.
Мы просто мутанты, мы рвемся наружу, домой.