ROMA

               

                I.
/ В аптеке на Termini /

В рядах пилюль и разных снадобий от боли
Нетрудно жизнь ещё сильнее полюбить.
Быть может, нас родили к этой роли
Среди горчичников и мазей проходить?

Расстаться там,  и ждать друг друга в восемь,
И чувствовать,  как тикают часы,
И падают минуты в иглы сосен
И  в капельки не выпавшей росы.

И там, где улица граничит с  тротуаром,
Босяк подвыпивший и истинный джентльмен,
Дыша в тебя селёдкой и загаром,
Попросит что-нибудь и в жизни перемен,
Вот там как раз и нет страннее места,
Которое я б чувствами воспел
И на бумажной карте ставил крестик,
Ну, или, на верёвочку одел.

Шумит вокзал,  а рядом электрички
Цепляются и лижут провода,
А мы свои химеры и привычки
В другие перевозим города.

Но что вокзал, он стал к нам только боком!
И кофием, по дружбе, напоил.
Вот, если он был нашим богом
И больше, чем на миг соединил.

Чтоб тень поэта вдоль по улице Марсала,
До пьяцца Чинквеченто, чуть дыша,
Ходила взад-вперёд и коротала
Столетия и вечность не спеша,
Заглядывала в каменные дебри
Тех узких улочек, где скромные дома
Прохожего толкают за поребрик
И сводят в одиночество ума,
Где прячут ставни отживаемые годы
И молодость от всяческого зла
И шума толп, и буйства непогоды,
И закрывают вид на купола.

Мне нравится вся площадь Чинквеченто,
Куда слетаются под вечер стаи птиц,
И крутится вся жизнь, как кинолента
Отбросов общества и им подобных лиц,
Базарный крик летящих попугаев,
И визг такси, и странность биваков,
Где жизнь свою от жизни прожигая,
Тоскуют люди среди звёзд и облаков.

                II.
               
По улице в честь графа ди Кавура
Сапожки новые бегут по мостовой,
А в ресторанах золотятся абажуры
В минуты наслажденья красотой
И теплых глаз, немного близоруких,
И стройной талии и тонкой простоты.
Я, видно, чужд искать в своём досуге
У спутницы обычные черты.

Сравнить её не ставил я задачу, -
Другой такой на свете не встречал,
Хотя, ее загадочную дачу
Мичурин сам когда-то посещал.

И как весной в садах и римских виллах,
Цветут в лета обильные плоды.
Любить я жизнь, порой, уже не в силах,
Спасает только чувство красоты.

Встречает задником базилика Маджоре,
Стальным забором и ступеньками в фасад,
Досмотром сумок, а в пространственном просторе,
Где похоронен сам Бернини, говорят,
Витает дух, скорей рождения, чем смерти,-
В ларце реликвия рождённого Христа,-
Дух римских пап и ощущенье круговерти.
А, может, жизнь начать всю с чистого листа?
.......................
.......................
.......................
.......................
.......................
.......................

От темы я немного отклоняюсь-
У спутницы своя, земная боль,
Но я, как римский папа, преклоняюсь
И чту её страдальческую роль.

От лавочек свободен главный зал
И есть куда ногами разгуляться,
Я что-то аппетит свой разыграл,
Пора и к пиццерии выдвигаться.

На улице Корсо рядами машин
Притерто движенье бегущего люда,
Смотрю я глазами в тарелки лапши,
В кастрюли с жарким и дежурные блюда.

Из окон, дверей, из замочных щелей
Обеденный вкус полусонного Рима
Сочится и липнет на губы, как клей
С приправой прохладного зимнего сплина.

А руки все мерзнут и прячут в карман
На кончиках пальцев застывшую нежность,
Твой локоть, ладонь и созвездие стран,
Где вечный покой и разлук неизбежность.

В кармане звенят, как всегда, медяки,
Со сдачи на кассе и те, что с брусчатки
Я поднял, как ценность, ладонью руки.=
В кармане рука и монет отпечатки.

Какая-то просьба звучит из нутра
Машины застывшей у края панели,
В ней старый мошенник форцует с утра
Часами последней швейцарской модели.

Но мы безразличны к минутам, часам,
События дня не запишешь в анналы,-
Хотелось бы вечность приблизить к глазам,
И время тянуть, погружаясь в бокалы.

Но жаль, мы не пьём, да и штопора нет,
Бутылка ценой обольстить не сумела,
"Нет, нет, не сегодня" - я слышу в ответ,-
"Хотела я сок, да и тот расхотела".

И мимо, сквозь пальцы, оранжевый сок
Того, что мне дорого в этом безлюдьи -
Твой голос, тепло и в глазах огонёк,
Бежит и теряется в чувственной сути.






Рим, 22.01.2020 / 24-.01.2020