То рысь, то голопом - мне шпора велит,
А я в послушании вырос.
Хлыстом приголублен, все тело болит,
Сейчас бы на волю, на выпас.
Я смирный рысак, если мне не дерзят.
Да вот не по нраву наездник.
"Ты должен быть первым", вновь мне говорят -
Сурово, не слишком любезно.
И вот я скачу посреди остальных,
Меня ни во что здесь не ставят.
Как морд слишком много совсем мне чужих!
Растопчут, следов не оставят.
И так не живу я как сердце велит,
Кнутом загоняют в отстойник.
А эта скотина мне сверху твердит:
"Быстрей, я победы достоин!"
Я гривою чуял - иду не туда,
Но поздно, казалось, брыкаться.
Вот так незаметно подкралась беда -
Я стал перед ним пресмыкаться.
Украдкою вижу - такой же спешит,
Седло ему давит на душу.
На нем гад такой же и так же кричит,
А он его вынужден слушать.
Я разве не видел, к чему все идёт?
Как сам себя в рабство вручаю?
Под ложечкой снова ритмично сосет,
И боли в боках докучают.
И цветом не вышел и ростом не ах,
Кому, мол, такой вот он нужен.
Уж я понимаю немного в конях,
С людьми, видимо, несколько хуже.
Твердит, до победы копытом подать -
Все тот же, что гриву мне стиснул.
Нет, нет, не хочу я вот так умирать -
На публике, к финишу близко.
И будто мне сразу приходит ответ:
"Для всех ты не будешь хорошим".
Решив, что лишь раз мы приходим на свет,
Себя я избавил от ноши.
И вот, наконец - то сорвался с копыт,
Успев про себя улыбнуться.
И вот она воля, и я не убит,
Я просто хочу не споткнуться.
Не каждый желает бежать не как все,
Кому-то уютнее в стойле.
Но как говорил тот, кто мне надоел:
"Быстрей, я свободы достоин!".