Признаюсь вам: я парень молодецкий.
Пусть не поверите, но это истинная правда.
С меня лепили в детстве козака.
С тех пор лет шестьдесят в Донецке.
За детство съел с полтонны мармелада
Из наворованного сахарного буряка.
Его возили мимо хаты на подводах,
А ездовой не очень то гонял.
Он закрывал глаза на детскую шкоду.
Её на нашу радость искренне менял.
Однажды трактор зацепил у хаты
Громадную фашистскую авиабомбу.
И на неё набросились солдаты.
Мы были в ужасе и даже в тромбе.
Соседи рассказали под воспоминаний стоны.
Как будто до сих пор те самолёты выли:
Другая вырыла огромную канаву, скользнув по склону,
И где-то спряталась надёжно в иле.
Память пишет яркими мазками.
Тогда весь двор, не полностью слегка,
Заполнили рыбой, мы пазухами и руками
Её ловили при спуске аварийного ставка.
Всего в селе их было шестнадцать.
У каждого хозяина был выход к ним.
Не стоило нам за богатством гнаться.
Водились там линь, карась, налим...
А после летнего дождя по всей дороге были лужи.
И в них до вечера мы с удовольствием лазим.
За что мы со своими пацанами дружим?
За то, что не боялись грязи.
На огородах сажали, кажется, всё.
Чтобы всего хватало на жизнь.
И кое-где жёлтою полосой
Колосились волны пшеницы и ржи.
Снопы во дворах молотили цепами.
И от того мышцы свои развивали.
И никто не твердил про ту память.
От плевел и остинок на ветру развевали.
Хаты сверху покрывали соломой.
Ласточки и воробьи копошились в стрихе.
Каждое слово тогда было весомым,
А любовь искренне верной и тихой.
По вечерам девки купались в ставках
И тишину нарушали водной глади.
И казалось иногда, что это мавка
Сушит в цветах волос чёрные пряди.
Связки конопли бабы в воде мочили.
Никто не влезал в их души обманом.
Что наркота это за века их не научили.
Потому и не было среди нас наркоманов.
Тогда же надо мной решила подтрунить девица:
"А что-нибудь в штанах находится мое?"
Как будущий мужик я должен был возмутиться,
И сразу доложил: "Ось, Васылына, е!"
Сидели в хате лишь во время стужи
Или до той поры, чтобы весна пришла пока.
Стиральных порошок нам не был нужен.
Достаточно было всполоснуть одежду у ставка.
Практически всё нам было просто.
На улицу выбегали, не надев штаны.
Не знали качества, не знали ГОСТов.
А в старшую школу все ходили в Бабаны.
И только те, кто не боялся глума,
На жизнь смотрели свысока, высокопарно,
Для обучения стремились в Умань.
Там был учительский, и был аграрный.
Тогда не думали какая кровь по венам.
Для счастья нам хватало - грязь и лужи.
Потом пришла какая-то современность,
Но стало всё же несколько хуже...