В хрустальном фужере — дешевый хмельной портвейн,
Колени нагие в объятиях новых платьев.
Закрой ставни окон, принцесса, захлопни дверь.
Огонь твоих слов небрежен и вновь не кстати.
Тебе бы босой в чистом поле встречать рассвет,
Шнуровку корсета сменить на холщовые нити,
Не слышать звон злата и шелест не знать газет.
Забыться без памяти и на мгновение выйти.
Тебе бы разбить свой сервиз на частицы зеркал,
Порвать кружева, скинуть бархат с резных перил.
Писать, как давно этот мир тебя истерзал,
Как в роскоши заживо и безвозвратно сгнил.
Тебе бы надеть вместо платья стальной доспех
И в нежные руки взять тисовый лук и щит.
Погибнуть на ратном поле — и смех и грех,
Погибнуть за всех. Пусть доспех пополам трещит.
Тебе бы... а впрочем, опять этот глупый вздор.
Фужер отражает холодные взгляды стен.
Ты видишь все это. Стыдливо отводишь взор.
Ты снова попала в свой внутренний вечный плен.