железо и соль краснеют на рассеченных кинжалом губах,
по запястьям перекатываются рубины, спускаются к пальцам.
я вдыхаю ночной южный воздух, а внутри закипает страх.
глаза щиплет терпкой болью. мне всё это не нравится.
разрезанным надвое языком провожу по твоим ресницам,
напоследок оставив желание в уголках малахитовых глаз.
я хочу касаться тебя без угрозы в тебе раствориться,
и пусть это сбудется с нами хотя бы в последний раз.
чувствую себя жертвой, что шепчет насильнику: «я сама виновата»,
чтобы получить его одобрение и закончить всё поскорее.
я почти привыкаю к проступающим на ладонях стигматам —
попытки тебя оправдать беспроигрышны как лотерея.
и хочется набрать номер, услышать гудки, произнести спокойно:
«я когда-то приобрела у вас жизнь, но теперь нужно сделать возврат.
да-да, товар на гарантии, и вечер сегодня действительно добрый..
ни побед у меня, ни поражений, просто я не могу больше — так».
но в этом огромном мире недоступных и занятых абонентов
мне придётся смириться с болью, насилием и войной,
ибо я не смогу дозвониться даже до собственной смерти,
что говорить о тебе — беспощадной, красивой, живой.
когда боль заливает глаза ярко-алыми вязкими пятнами,
я прощаю каждый удар, нанесенный с особым рвением,
по пространству души, не окрепшей в долгих объятиях,
и по телу, дрожащему в такт твоему сердцебиению.
...ибо ты однажды сказала:
«я тебя полюбила».
в этом — бессилие, милая.
в этом — сила.
/ лисбет.
23.июль'19