как серьга'м по сестра'м
как рождения дню по близкому
как в тупик вылетал
как былое тщеславия вроде
так отпетое лучшее фикция
вековечной надежды безликой, излук ожидания
желтоватого зарева
не придумали лучше, что к лучшему, ведь в таком случае
задубевшее яблоко не мучая
не раскатывая впредь на блюдце
распрощавшись с сестра'ми, серьга'ми, с рождения днями
наблюдатель займётся маятника стрелки бегами
или попросту вылетит — шутка! — в тупик — вертикально.
Зимой чисто со слов
одного и
то же самое со
слов другого
зимой чисто и главное то что
зимой чисто не что-то другое
призма зим петербургских не терпит
девяностых, прозрачности, впрочем,
тоже. Оккама кол посреди
недоумевающего пруда
непокрытого — вечной воды.
Ох, уж вечная эта вода.
В середине такой не скажи:
переживает девяностые зима...
Ну, а как же зима? Где зима?
Которая из этих зим? Которых зим?
Отопил жёлтым приторным
странновыпавший снег.
Потеснил жаром приторным,
лихорадочным снег.
Раздражил жёлтым приторным
ночью выпавший снег.
И смотрим мы перед собой в бесконечном, и бьёмся в избыточности бесконечного
стучимся в тупик бесконечного — будто бы в поисках ритма, периода, трудностей.