Не Валькирия, некого мне беречь.
Обкарнала космы, простыли губы.
Выпью серой кричать в горах, век стеречь...
Наиграется ж навка тобою, любым.
Вот взыграется в чащеньке огнецвет,
Юбки долу, а и штаны некстати!
Она шепчет: поди ко мне...горя нет...
А глаза бесстыжие все же прячет.
Зазвездится искрами неба свод,
Аль вдали разухабится лай собачий —
Знай, то Карна, что гоя не бережет,
Все одно глядится во тьму и плачет.
Вдруг распутница пощадит юнца —
Не стоял се бо в бранном поле!
Губы синие уж, нет лица...
Нет ни мысли в глазах, ни воли!
Но умаслить поганую, нет, нельзя.
Поволочиты ее косы...
Так прелестна нарочно ее стезя.
Таль за нею влачится босым...
Урбан гулким прибоем кишит за окном,
Утром кофе в себя — ритм старый.
Только что-то угрюм он, поник челом...
Стонет выпь: да проснись же, ярый!