Моя тетя, Надежда Васильевна Спиридонова-Гальцова пережила блокаду Ленинграда и много рассказывала о том, как это было тяжело и горестно. Она работала в трамвайном депо и каждый день выходила на работу к 5-ти часам утра, так на работе и закончила свою жизнь в 2002 году, не могла не работать... Голод, холод, бомбежки, но героически держались люди, веря и надеясь, что в любой момент все закончится.
Битва за Ленинград, победа и людей живущих в это время в осажденном городе, и воинам освободителям досталась очень тяжело... каждый клочек отвоеванный залит кровью. В Тайцах, где моя родня живет, это прямо вот чуточки от Ленинграда стоит танк на том месте, где остановили немцев. Я ходила в лес смотреть эти места - жутко, если представить.
Муж т. Нади, Павел Гальцов, воевал в рядах Красной Армии, из-за сильного ранения, потерял зрение, дожил до 92 лет, бегал быстрей меня с палочкой и особенно удивляло, когда он переходил дорогу...четко знал, когда красный свет, когда зеленый. Это был крупный, высокий мужчина, сильный, добрый.
И, главное, у тети Нади, не смотря на пережитое и увиденное за годы блокады, до конца жизни сохранилось врожденное чувство юмора. Мы с ней на этом и сошлись. Через юмор, она прониклась ко мне и я для нее стала очень родной. Когда я впервые приехала в Ленинград, мне было 14 лет. Как-то, тетя посадила меня за стол кушать, через какое-то время, она подошла и, разведя руки в стороны, ахнула: а у нас мышей нет! Я посмотрела на нее, под стол, и, продолжая кушать, совершенно серьезно произнесла: ничего, заведем. Все я ее купила на 100 процентов. Заходя в подъезд, где была ее квартира на 5-ом этаже, я каждый раз ей рассказывала чем там пахнет: жареная картошка, пельмени, борщ, котлеты. Однажды, я молча поднималась. Она спросила меня: что молчишь? Я не знаю, чем это пахнет - ответилап я. Ну, как же, ты не знаешь запах самагонки? Нет, а, что это такое? И, добравшись до 5-го этажа, я уже все знала, как гонят дома самогонку. По ее просьбе я сшила ей домашнее платье, написала целую поэму о быте. Приехав уже в 90-х в Санкт-Петербург, показала ей исписанную тетрадь стихами. Что это, спросила она меня, здесь одни молитвы. Да, молитвы - ответила я, а, что не так...надо о быте писать, сказала она. А, что о быте писать, вот он перед нами и зачем о нем писать, недоумевала я.
Когда легла спать, не могла уснуть, тетя была авторитетом для меня, и мне как-то было не по себе от того, что моя писанина не произвела того действия радости за меня, на какое я расссчитывала. Что может быть лучше, чем молитвы, рожденные из глубины души. Я тогда уже была на духовном пути и это было самое то, что надо.
Я лежала и думала, что не так...я не знаю, что и как писать о быте...о каком быте, кастрюлях, тазах, дровах, что ли?
Тут стала в голове крутиться фраза - Гуляли по улице две обезьянки... как заезженная пластинка...крутится и крутится. Я достала блокнотик, что положила возле подушки и ручку, и записала эту фразу в полной темноте комнаты. Только хотела убрать подальше, как последовала следующая фраза, за ней другая и пошло и поехало, да, так, что я в полной темноте написала огромную поэму о быте, хотя до света нужно было лишь дотянуться рукой, но ручей словесный так лился, что я только пальчиками как бы отмеряла место для написания следующей строчки. И это о Ленинграде неповского времени. Когда я закончила писать, тогда и включила свет, затем переписала все на чистовик, а тут уже и тетя проснулась, на работу собираться стала. Я ей и вынесла эту поэму со словами: нате, как заказывали. Она улыбнулась, села на стул и тут же прочла. Ну, вот, Ромашечка, так она меня всегда называла, это совсем другое дело...И мы обе довольные, разошлись - она на работу, а я спокойно спать.
Тетя Надя еще в первый мой приезд, уговаривала маму оставить меня у нее, хотя у нее была и своя дочь, младше меня, но уж очень она меня полюбила. И песни я ей пела, и платье сшила, и ела с удовольствием все, что она приготовит, а это и молочная уха из красного карпа, и обожаемые мной овощи отваренные в воде - морковь, картошка и капуста, политые подсолнечным маслом с запахом семечек. Тетя Надя, когда мне пыталась рассказать о чем-то в Леннграде, я ее перебивала и сама рассказывала, да еще и с подробностями. Потому что прежде, чем мы с мамой поехали в этот сказочный город, я перечитала о нем множество литературы.
Я очень любила свою тетю Надю и повятила ей несколько стихов. Замечательная женщина!
Приезжая в Ленинград, далее Санкт-Петербург, я ходила по тем улицам, где сохранилась надпись со времен ВОВ: Держитесь левой стороны. Также я ходила к дому, где есть небольшая табличка - здесь жила Таня Савичева (12 лет).
Печальные страницы истории...
Память всем блокадникам и Слава освободителям!