(По мотивам китайской притчи)
Давным-давно в Китае жил старик,
А с ним вислоухий и чёрный осёл.
Любил дед осла, к нему очень привык,
Тот предан же был и таскал всё, как вол.
Куда без осла на больных то ногах,
Верный товарищ, на старость подмога.
Бессменен, надёжен в насущных делах,
Подарок по жизни от Бога.
«Осел мой умница, умнее чем визирь
И память у него надёжна и тверда».
А был начальник тот известнейший упырь,
А дрянь желательно не трогать никогда.
И потому на речи старика,
Народ смеялся, прячась из опаски.
Уж больно то опасность велика,
Отведать невзначай правительственной ласки.
«Ты был бы что ли осторожней,
Дойдут твои слова до каверзных ушей»,
(Что в наши времена вполне возможно)
Знакомый сказал старику брадобрей,
«Тогда уж тебе не сносить головы».
«Но это правда ведь», - ответил озорник,
Лихой не боялся видать он судьбы.
Однако, прознал всё визирь временщик.
И бросился к верховному, дебил:
«О великий славный хуанди,
Меня на базаре старик оскорбил,
Честь власти прошу я тебя защити.
Равняет меня он с чёрным ослом
И говорит, что тот меня умнее.
И даже память у осла (какой облом)
И твёрже и надёжней и сильнее».
И сказал император тогда:
«Я сам его буду судить».
И послал на базар он войска:
«Найти старика, изловить.
В дворец же доставить живым».
Не долго солдаты искали его,
Хоть был он, как призрачный дым,
Однако предали, скорее всего,
(Есть в мире место людям злым).
Засунули деда в какой-то мешок,
Привезли во дворец к хуанди.
Впервые старик в хоромы зашёл,
На всё с удивленьем глядит.
Император сидит разодетый,
И трон, не простой – золотой,
В ногах его тигр свирепый,
Охранник огромный и злой.
«Подведите его поближе ко мне,
Хочу осмотреть я безродного,
Что вызвал в визире столь яростный гнев.
Судить буду дурня негодного.
Ну отвечай уродец зачумлённый –
Не ты ли говорил, что твой осёл
Умнее, чем визирь мой умудрённый.
И правду говори, взирая на престол».
«Да, много чтимый хуанди, я это говорил,
Поскольку знаю, так оно и есть,
А врать с пелёнок вовсе не любил.
Мне вам ответствовать огромнейшая честь».
«Ну значит признаёшь себя виновным,
Что говорил ты так, но почему ты так сказал?
Как можно сравнивать с визирем благородным
Скотину глупую, немытого осла?»
«Коль разрешите мне о хуанди высокочтимый,
Я расскажу, послушайте меня».
Спокоен был старик, и слог его учтивый
И удивлялась приближённая дворня.
«Ну говори, коль есть нужда и повод».
«Так слушайте, тут вот какая драма:
Я на осле однажды еду в город,
А впереди увы большая яма.
И грязи в ней полным-полно, я испугался
И направлял осла в обход,
Но мой упрямый друг увы сопротивлялся
И через яму ту пустился в брод.
И что ж, конечно трёх шагов не сделал,
Споткнулся о камень, упал.
Мы еле выбрались и ногу он уделал,
А я ушибся, тоже захромал.
И разозлился, палкой отлупил,
Затем на рынок мы поехали опять.
Что надо было, всё я там купил
И двинулись домой мы вспять.
Вот наконец, подъехали мы к яме,
Нарочно в грязь его я направлял,
А он не шёл, каков упрямец,
Я стал лупить, а он в обход - нахал.
И всё по твёрдому уверенно шагает.
Вы видите он чётко помнит всё.
Ошибок он своих не повторяет.
Да память у него тверда, хоть он осёл».
«Ты что тут говоришь старик нелепый,
С чего ты взял, что у визиря память хуже?»
А тот глядит и вид его свирепый,
Дай волю, враз утопит деда в луже.
Но воины и все придворные молчали,
И ждали, что же скажет наш старик.
А у того ни капельки печали,
Как будто он к судам таким привык.
Старик ответствует: «О хуанди высокочтимый,
Конечно хуже, да к тому ж ума на перечёт,
Без разрешения ему вы запретили
Брать из казны своей, а он-таки берёт.
Казначей доложил вам об этом,
Вы наказали, а он опять забыл.
Мозгов, как видно не хватает где то,
А то должно быть сам себя спросил:
Мол, почему придворные другие,
Там золото без спросу не берут?
Ведь стали бы свои, а так чужие.
Могли же, но нахально не гребут».
Тут все вдруг громко загалдели:
«Да прав дедуля, точно говорит».
Визирь бежать, едва остановили.
Пусть вор теперь в тюрьме сидит.
А старика с почётом отпустили.
И стал советник он при хуанди.
Так хочется, чтоб притчу не забыли,
И думали о том, что впереди.