7
Она могла ещё бы долго
На сценах радовать весь свет,
Лишь революция и только
В стране закрыла ей балет.
Она покинула столицу,
Скиталась годы на «югах»,
Но всем богатым плохо спится,
Нашла свой путь в загранбегах.
И вместе с сыном и Андреем
Во Франции нашли приют,
Где стало им совсем теплее,
В ней много купленных кают.
На вилле, купленной заранее,
В чудесном месте Кап-д, Ай,
Зажили вновь себе во здравие,
Россия – родина – прощай!
Она с Андреем обвенчалась,
Сбылась заветная мечта,
С Царём-любовником «связалась»,
Родней им стала навсегда.
Совсем покинула и сцену,
Теперь жизнь светскую вела,
Она погрязла, словно в пену,
В рулетку, в казино «ушла».
К ней прозвище «Мадам Семнадцать»
Прилипло прочно в те года,
К числу семнадцать приобщаться
В надежде выиграть всегда.
Им средств, конечно, не хватало,
Пришлось прославить ей Париж,
Открыла школу для начала,
Балетом подняла престиж.
Успехом пользовалась школа,
На сцену больше – ни на шаг,
Года, похоже, как уколы,
Домашний требуют очаг.
Но, как-то в шестьдесят четыре,
Придя в Туманный Альбион,
Как сбросив старости все гири,
Задала русский всем им тон.
Исполнив «Русскую» на сцене –
Коронный номер на века,
Уже сама, покрывшись пеной,
Взяла быка, как за рога.
Она пленила самых гордых,
Зазнавшихся тех англичан,
Людей простых и всех дородных,
И танцевальный весь их клан.
Её успех – невероятный,
На бис взывали двадцать раз;
Настал период неприятный
И одиночества в нём час.
Ушёл из жизни муж-опора,
А ей уже под семь(де)сят пять,
Возникла с жизнью даже ссора,
Откуда к жизни силы брать.
«Вся жизнь моя была, как сказка», --
Так оценив прожитый век,
В судьбе почти сплошная ласка,
Прожив без малого сто лет.
Её останки – под Парижем,
На Сент-Женевьев-де-Буа,
Она в одной могиле с мужем,
И надпись – гордая строка:
«Светлейшая княгиня, Мария
Феликсовна Романовская-Красинская,
Заслуженная артистка императорских
Театров – Кшесинская.