Седьмую ночь в саваннах льву не спится
(он-зверь, не человек и тем гордится),
А он всего лишь царь,
К тому ж не тот, что встарь,
Неделю без царицы и без львицы.
Палят лучи дневные в хвост и гриву
И желтый клык торчит из пасти криво,
Скулит седой колосс,
Прикрыв от солнца нос
И тащит зад совсем неторопливо.
-Куда спешишь ты, дура-антилопа?
-Туда бегу, где б ты меня не слопал.
-Оставь себе, пока,
Копыта и рога,
Не пялься, видишь царь зверей растрёпан.
-Идите прочь, зубастые гиены,
Оставьте тело львицы убиенной.
В дыхании ветров
Раздался дикий рёв
И покатился гулко по вселенной.
-А вам, пернатой своре марабу,
Пожизненное львиное табу:
Над львицею не виться
Кривым ублюдкам-птицам,
Иначе тут же лапой зашибу.
Закрыл глаза на миг гигант мохнатый
И тут же прибежали к мамке львята,
От выстрела в висок,
Упавшей на песок,
Грозе саванн, живой ещё когда-то.
И каждого нашёл язык шершавый
И каждому чесали брюхо травы,
А тёплый мамин нос,
Защитой от угроз,
Мирил, как мог, оравы пёстрой нравы.
-Скажи зачем, бесчувственный охотник,
Повёл себя ты как на бойне скотник?
Зачем когда был сыт
И тенью пальмы скрыт,
Родную мать у нас ты подло отнял?
Не мясо на обед, не в холод шкура,
Влечёт к убийству гнусная натура...
Но ты убил не львицу
И даже не царицу,
А нас лишил ты жизни этим сдуру...
Седьмую ночь в саваннах льву не спится
(он-зверь, не человек и тем гордится),
А он-всего лишь царь,
К тому ж не тот, что встарь
И надо же беде такой случиться...