Он точно мог бы стать маркизом,
Но, к сожалению, моряк,
И вынудил своим круизом
Меня лет двадцать ждать, пустяк.
Шли годы таяли надежды,
Но тут забрезжил судна свет.
На берег вышел - он! Как прежде -
Прекраснее, чем сам рассвет.
Затянута резинкой юбка –
Увы, усохла - столько лет!
Махнула рома два-три кубка,
Хоть трезвости дала обет.
Мы встретились, вновь возгорелся
Едва мерцавший уголёк.
Я так легла, а он разделся
Ну, типа - гигиена, взмок.
Наутро, прицепив два банта
И скорпионов сбросив с ног,
Я говорю - Вот ты бы Канта,
Посмертно сыном сделать смог?
Я в возрасте старородящей,
А сына надо всё ж в семью.
Кант, в этом смысле, подходящий,
Что так глядишь ты? дежавю?
- Ты мне ещё роди от Ницше!
Не потерплю я немцев в дом!
Всему же есть предел, границы,
И прекрати хлестать ты ром!
Признаю я лишь только грека,
К примеру, всем хорош Зенон.
- Да уж тогда мне лучше Шрека,
Ты не указ и не закон!
И в нациях мы бились сутки
Три раза назван му... ряком,
И успокоил лишь рассудки -
Сосед из шланга - кипятком.
На почве национализма
Рассыпалась моя семья.
Ни очистительная клизма,
Не помогла нам, ни мурья.
И вновь стою я на причале,
Хоть временем побита в ноль.
Бутылка рома - без печали,
Став толерантною Ассоль.
Картина «Наедине с морем» Михаила и Инессы Гармаш.