Он был страшно прекрасен,
да так, что за душу брало -
в безумных очах ясен,
улыбка счастья оскалом.
Люди заворожённо
смотрели открыв рты —
юродив, не прокажённый,
нечего ждать беды.
А он взобрался на трибуну
и стал оттуда орать.
На площадь пахнуло гунном —
желания бить и рвать.
И он уже не причина —
знамя, лозунг и клич.
И вовсе не дурачина —
Мессия, пришедший стричь.