Голоса. Бонвезин де ла Рива. Диспут розы с фиалкой

 
 
              Бонвезин де ла Рива. 
    
             Диспут розы с фиалкой.

     Бонвезин де ла Рива (прибл.1240 - прибл.1315).
     Учитель грамматики в Милане. Принимал активное участие в деятельности
     религиозного ордена Умилиатов, отличавшегося большой благотворительностью.
     Известны его исторические хроники  Милана "De magnalibus Mediolani".
 
    
     Мы диспутом цветочным назовём
     меж розой и фиалкой бурный спор,
     где каждой хочется свой привести резон,
     достойней выглядеть соперницы другой.
    
     И доводы все лилии судье приводят,
     услышать жаждут справедливый приговор.
     Спесиво начинает роза,
     все аргументы излагает гордо.
    
     Должна б фиалка первой начинать по праву старшей,
     она на белый свет явилась раньше,
     на это роза не глядит, фиалку обошла,
     заводит речь, гордясь собою страшно.
    
     Фиалке обращаясь, роза говорит:
    "Крупней фигурой я и нет меня красивей,
     добрее и любезней, аромат - изыскан,
     достойней всех корону я носить."

     Услышав те слова, фиалка отвечает:
    "Не хуже я тебя ничем, хотя и маловата;
     как ценен бриллиант и в небольшой оправе,
     так ценна я моею чистотой и ароматом.
    
    
     Меня хотя ты превзошла размером,
     обильней я цвету, и цвет прекрасен мой;
     малышка я, но люди меня ценят,
     с любовью собирают раннею порой.

     В моей душе лишь чистота благоухает,
     и пусть мала, добро я различаю.
     Я первой средь травы на свет рождаюсь,
     нет грациознее цветка на свете, чем фиалка."

     Ей розочка в ответ:" Отчёт не отдаёшь словам,
     до роз высокой чести не дотянуться остальным цветам.
     Едва родившись, я её шипами защищаю,
     высОко от земли, на двор Небес взираю.

     Ты ж на холмах растёшь прибрежных и в канавах,
     так близко от земли, в местечках грязных,
     любой мужлан тебя готов обнюхать и сорвать,
     и в тех канавках затоптать."

     Фиалка ей в ответ:"Живёт любовь во мне;
     проста, щедра и милосердна я ко всем,
     любому в радость я и в утешенье,
     достойней я тебя, тебя я превзошла смиреньем.

     Земле близка я, неспесива и смиренна,
     ты ж - горделива и высокомерна;
     в садах за стенами ты прячешься от всех,
     скупа, сурова, нет жалости в тебе.

     Рождаешься с острейшими шипами,
     всех, кто к тебе потянется, поранишь.
     Я ж среди травки мягкой рождена,
     меня сорвёт любой без риска для себя.

     Фиалку собирать - не рисковать ничем,
     приятна я для рук, к тому ж целебна;
     а ты шипы колючие в запасе держишь,
     чтоб  ранить руку, что тебя захочет срезать.

     Твой дом - разбойный двор,
     где скупость с гордостью защищены шипом
     я ж всем - своя, проста, как агнец, кротка,
     сбирает пусть меня народ - мне это в радость только."

     Опять в ответ ей роза:"Всех я восхищаю,
     издалека мой лик цветущий всем сияет,
     он ал и радость миру излучает,
     все им любуются, его благословляют.

     Ты ж - простовата, хромонога; ты - мужичка,
     на всех с земли глядишь ты рот разинув.
     Достойней я тебя, высокочтимей,
     твоих достоинств я совсем не вижу."

             * * *

     Фиалка отвечает: " И вправду ты красна лицом,
     и потому не в диву мне, что любишь спор,
     нет у меня доверья к личикам багровым,
     там где они - один раздор.

     А мой же цвет - достоин и красив,
     почти лазурный, словно неба синь.
     Всем, кто меня сорвёт приятен он на вид,
     а красный вреден, немногим он по чину.

     На мир глядишь ты, роза, свысока,
     брезглива ты к земле, которой рождена;
     я же на землю кроткий взгляд бросаю,
     она ведь - мать, а мать не презирают.

     Вот потому по праву королева я смиренья,
     сильна я в добродетели, высОка - в доброте,
     а ты хотя красы великой и равна осанкой мне,
     но слишком уж тщеславна... И кривоваты ветки.

     В ответ ей роза:"Начинаю я цвести
     порою благодатной вместе с другими,
     когда нам соловьи поют мелодии любви,
     и в сердце отзовётся трель их птичья.

     Когда же ты цветёшь, кругом ещё лишь холод,
     и ни один цветок не зацветёт порой такой.
     Нет радости совсем в твоём цветеньи одиноком;
     ты, как бобыль, что мается в дому пустом."

     Фиалка ей в ответ:"Весною я цвету,
     порой, когда мне все поют хвалу,
     нет зноя жгучего, нет стужи,
     порой чудесной расцветаю и живу.
 
     Ты ж расцветаешь в страшный зной,
     жара тебя терзает, и жажда жжёт огнём;
     и оттого цветение твоё недолго,
     ты увядаешь быстро, как и тщеславие твоё.

     Тебе скажу, я - первоцвет ,
     весной рождаюсь, ароматна и прелестна,
     всем возвещаю я природы обновленье,
     никто не против из цветов, что появляюсь первой.

     Я первой зацветаю, рядом - никого,
     и честь мне, и хвала за одиночество моё,
     принадлежит лишь мне людей любовь,
     её ни с кем не разделяю, - нет других цветов."

                * * *

     Ей розочка в ответ:"В руках красивых дам и их синьоров
     я часто нахожусь, не всем дано такое.
     Девицы из моих цветов плетут короны,
     а дамы знатные на голове их носят.

     Девицы же младые лица все водой моей
     стремятся окропить, чтоб сделать их нежней,
     иные кожу загрубевшую смягчают ею,
     полезное, приятное лекарство я для всех."

     Фиалка отвечает: " Ты тщеславна,
     ты служишь не добру, разврата ты служанка;
     коль жёнкам и девицам помогаешь ты красивей стать,
     делам так нечестивым служишь, грязным.

     Им не довольно красоты природной,
     что дал Господь, Ему наперекор
     водой твоею лица окропляют, хоть дорого
     и пользы мало в средстве том.

     Искусством тем гордиться я не стану,
     коронами цветов своих на головах красавиц.
     Всем должно осудить то, что ведёт к разврату,
     такой себе я славы не желаю.

     А если утверждаешь, что способна ты
     в недугах помогать больным,
     так у меня не меньше дар целить,
     довольно из фиалки средств, что могут излечить.

     Не только нежность ценится в моих цветах,
     но людям целиком важна я вся;
     листочки, лепестки всем боли усыпляют,
     и зелень даже в стужу не теряют.

     Ты ж для больных цветами лишь полезна,
     в листве твоей не видят ценность;
     царапаешь ты руки, а не лечишь.
     Знахаркой числишься, но здесь тебя сильней я."

    "Зима ещё, а уж мои листочки
     зелёны, сочны," - фиалка молвит,
    "твои ж стволы зимой колючи, голы,
     шипы всех уколоть готовы.

     Итог такой: цветок благословенный я,
     тебя ж, напротив, я виню в грехах.
     Их три твоих порока: жадность,
     развратность и гордость вечная твоя.

           * * *

    "Что ты развратна, вот тому примеры:
     плетут из роз короны для тщеславья девы,
     плутовки душатся водой твоей,
     чтоб для других им стать приятней и милей.

     Ещё тебе скажу, колюча и скупа ты,
     иголками встречаешь всех в садах,
     всех любящих тебя ты только ранишь,
     всё норовишь их уколоть шипами.

     Вдобавок ты спесива слишком и горда,
     стволом колючим над землёю вознеслась,
     и ликом горделивым смотришь свысока
     на землю, от которой рождена.

     Из-за тщеславья от земли ты отдалилась,
     так падка на хвалу своей красы,
     ты с кротостью на землю не глядишь,
     не хочешь хрупкость ты свою увидеть.

     По трём причинам тем должны бы осудить тебя,
     меня ж, напротив, не обвинят в таких грехах.
     Три добродетели имею я,
     то кроткость, щедрость, чистота.

     Чиста и в святости ищу я пищу,
     ко мне не прибегают для худых делишек,
     развратным ни к чему я, только чистым;
     тщеславие моих не занимает мыслей.

     Ещё я кротка, предана земле.
     Я на неё гляжу с большим почтеньем,
     ведь признаю, что ей обязана я всем,
     её хвалю и славлю я всё время.

     Три добродетели - краса мне и отрада,
     цветы за них меня так уважают,
     тебя же порицают, упрекают,
     за то, что ты грехов своих не замечаешь.

     Вот, розочка, итог: умерь ты речи страсть,
     ведь лучше положение своё признать;
     с утра невинной свежестью сверкаешь,
     но к вечеру к грехам ты всех склоняешь."

            * * *

     Ей розочка в ответ: "Как можно обвинять меня?
     Святую Деву ведь со мной равняют и не зря,
     ношу я цвет Христа страданий,
     и потому блаженною меня назвали."

     Фиалка отвечает: "В мире нашем
     любой, - хороший, иль не очень, коль желает
     способен с доброй стороны предстать.
     Не обвиню я ни одно Господнее созданье.

     То, что твой цвет, то цвет Христовой крови,
     то, что тебя сравнили с Девою Святою,
     ты тем приятна всем и похвалы достойна.
     В другом же ты не очень хороша.

     Да, цвета красного Христова кровь,
     но в красный цвет окрашенного много;
     богоугодных, но также и греховных,
     все цвета красного Христовой крови.

     Во всём, что добродетель значит,
     что добрые деянья вдохновляет,
     которую все славят,
     в ней, правда сущая, сильна я.

     Дорогою добра я следую правдивой,
     меня ведь тоже с Девою Святой сравнили,
     которая без всякой магии была пречистой.
     Все добродетели она вместила."

         Приговор лилии.

     Вот лилия, что мудростью всех превосходит
     и чистотой, такую речь правдивую заводит:
    "Конечно, роза славится великой красотой
     и ароматом, грацией и пользою большой,

     но правде строгой следуя, признАем:
     добра приносит больше всем душистая фиалка,
     в ней чести, добродетели и пользы много;
     учтём ещё, в какое расцветает время года.

     На свет являясь людям в утешенье,
     несёт три добродетели в себе.
     Она щедра сердечностью душевной,
     великой кротости и чистоты нежнейшей.

     Она не горделива, не тщеславна, не скупа,
     а потому и добродетель в ней сильна.
     Мой приговор таков: достоинств больше у фиалки,
     хоть розе честь я должную воздам.

     Победу присужу фиалке я душистой,
     в ней больше пользы для людей простых,
     добрей она, приятней, всем служит без различий
     и утешения приносит больше ближним."

     Красотку розу проигравшей объявила,
     ведь не сильна она в делах благих;
     стыдясь, головку розу опустила,
     домой с шипом кручины возвратилась.

     Победу одержав,в весельи суд  фиалка покидает,
     Кто, как она, по правде жить желает,
     пусть кротким будет,  щедрым станет
     и, как фиалка, чистоту пусть соблюдает.

     Как и фиалка, он не станет думать
     о гордости и плоти ; он оставит скупость
     о брате Бонвезине помолиться не забудет:
     за то пусть жизнь его благополучной будет.




    
    
   
    

    
    

   

   

         




      Disputatio rosae cum Viola.
          (testo ridotto)

   Qui lo se diffinissce la disputation
   dra rosa e dra viora, in le que fo grand tenzon.
   Zascuna expressamente si vol mostrar rason
   k'ella sia piu degna per drigio e per rason.

   E etrambe sol lo lirio plaezan duramente,
   lo qual si debla dar sententia iustamente.
   La rosa orgoiosa si parla imprimamente
   et argumenta incontra molto orgoiosamente.

   Tuto zo ke viora devrave inanze parlar,
   perk'ella nasce inanze, ki vol razon cercar,
   permordezo la rosa, zo no voiando guardar,
   per soa grand superbia cominza di parlar.

   Incontra la viora la rosa si resona,
   e dise: "Eo sont plu bella e plu grand im persona,
   eo sont plu odorifera e plu cortese e bona,
   donca sont eo plu degna de lox e de corona."

   Incontra queste parolle responde la violeta:
   "No sont per quel men bona, anc sia eo piceneta,
   ben po sta grand tesoro im picenina archeta;
   quant a la mia persona, ben sont olent e neta.

   Ancora in persona se ben tu e maior,
   plu sont ka tu per numero, eo sont d'un bel color;
   anc sia eo piceneta, eo sont de grand valor;
   la zente, quand eo sont nadha, me quere per grand amor.

   Quant a la mia persona, ben sont olent e neta;
   sont bona e so de bon, anc sia eo piceneta;
   eo sont la flor premera ke pairo sor l'erbeta;
   no e flor gratioso sover la violeta.

   "No sai que tu te dighi," - zo disella rosorina,
   "no e flot k'abia honor sor la rosa marina.
    In i orti e in li verzerii eo naseo fo dra spine,
    olta da terra, e guardo inverse la corte divina.

    Ma ti si nasci in la riva, tu nasa entro fossai,
    tu nasa approvo la terra, in losi dexviai,
    tugi le villan te branconar e nova dexnusai
    e ti metudha sot pei per rive e per fossai."

    Responde la violeta "Eo sont tuta amorevre,
    eo sont comuna a tugi e larga e caritevre.
    De mi golza omihomo a ki eo sont piacente,
    de zo sont plu degna, plu humel, plu vaivre.

    S'alcun villan no'm guuarda el me sot pei,
    s'el fa k'el no de, lo dexnor non e meo,
    per quel no sont men utile, ki ben fosse reo;
    a le vesende se prova ki e amigo de Deo.

    Eo sto aprovo la terra, humel, no dexdeniosa,
    ma tu ste olta in le rame e bolda et orgoiosa,
    in i orti e in li verxeri voi permanir ascosa:
    tu e avara e stregia, dura e no pietosa.

    Tu nasa et he bregadha pur entra spin ponzente
    donde l'omo, quando el t'accollie, se ponze vilanamente;
    ma eo si nasco e pairo sover l'erba virente;
    i omni senza perigoro me tollen cortesemente.

    Tu he a casa toa officio de rapina,
    orgoio et avaritia te fa star sor la spina;
    ma eo sto mansueta, comuna et agnellina,
    la zente ke m vol acoie con grand'honor m'agina."

              Sententia lilij.

    Qund have inteso lo lilio, ke flor de castitae,
    saviament alega, digando la veritae;
    "Ben e "- dise quel, "la rosa grand flor e de grand beltae,
    olent e gratiosa e de grand utilitae.

    Ma compensando tute cosse segondo veritae,
    la violeta olente e de maior bontae,
    piu virtuosa e utile, de plus grand dignitae;
    ancora si significa k'en van lo tempo dra stae.

    Ella conforta i omini, quand tost ella e apparia;
    in tre virtu soprane legalmente e compie.
    Ella in si largheza, ke ven da cortesia
    e grand humilitae e castita polie.

    Qual e si come viora lo qual no vol mete cura
    d'orgoio ni d'avaritia ni dra carnal sozura
    Ki pregar l'Altissimo e la Regina pura
    per mi fra Benvesin habia bona ventura.