За окном барабанил бездомный дождь
по бледному лику стен.
Я лежал, размышляя: "Печаль есть ложь
себе (или не совсем)".
Потолок с грузной тучей сливался, но
(к печали ли, к счастью ли)
слёз безудержных не пропускал. Темно.
Провинция. Робкий лик,
заполняемый меркнущей желтизной
панельных седых домов.
И аптека (вне Блока), схватив озноб,
укрылась в ночной покров.
"Неприкаянный житель..." иных столиц
не сыщет в прохожих - сердц.
Одно бы хоть лико из тех ста лиц:
взор - выстрел, улыбка - серп.
Пусто. Взгляд в потолок - он прям,
точен, как Бурдж-Халиф,
только наоборот - к углам;
белый закат, залив
моря. Отброшена вертикаль -
смотрит за горизонт:
улица-дева, отец-февраль
держит прозрачный зонт.
Что ему снится? О чём молчит
тайно бетон-душа?
Числа бросает с небес Эвклид,
календарём шурша.
Даты бессмертны, но цель их - смерть -
чувства, сердец - борьба
жизни; и всё же земная твердь
тихо поёт: "Судьба..."
Сказано, спето. Но точка ль тут?..
Робко поставлю три
точки. Какой на душе уют
вдруг наступает при
(или из-за, или, может, - вне);
Лучше избавлюсь от -
и нарисую "В моём окне..."
с подписью - натюрморт.
В ночь с 31 января на 1 февраля.
2020.
Максим Кукоба.