Упала капля с неба,
пошла кружком вода,
и ветвь иглистой сцепой
коснулась чуть пруда -
пластинки той неслышной
среди округлых волн,
и заиграл вдруг тишью
огромный граммофон.
Стал раструбом дуб старый
с пустым стволом, кривым.
Налив от яблок алый
искрится средь игры.
Отвык от сих мелодий
средь шума городов,
смиренных трав, природы,
ручьёв, лугов, садов,
что молча в такт играют,
вьёт рыбка пузырьки,
чуть пташки подпевают,
навесов козырьки
глядят, дверьми моргая,
солОм вьют волосА,
как зрители средь рая.
Гляжу я в небеса,
где птицы общей лентой
легли на диск сплошной.
Два инструмента верно
играют тишиной...
И синий круг на солнце
надет, и чуть кружит,
игла, минуя кольца,
беззвучья звук вершит,
аж плавит уши нега.
Прибрежный тих покой.
И я в опушке меха
смиренен и с тоской,
что нет везде такого,
мелодий в городах.
Живут остатки Бога
лишь только в деревнях...
Но и они угаснут
как хаты канут в грунт,
но музыки прекрасны
вовек не пропадут...
Коль полис тут возникнет,
вскопав, пруд осушив,
тогда лишь рай погибнет,
всё тут позаглушив...
Он свой концерт заладит
из труб, электрик, шин.
Я не приближусь к аду
такому на аршин...