РЕМЕСЛО
I
С тобой мы продолжаем бой;
не взгляд во взгляд, но вслед сиянью
с тобой мы продолжаем боль
и невесомое страданье.
II
Пером согбенным и сухим
мы подчиняем лист пустынный,
и лист, не ведая руки,
себя в словах скрывает стыдно.
III
Мы подчиняем лист тревожный
объятью выдоха и сна;
пусть связь меж нами неясна,
но разлучаться нам неможно.
IV
Восходит звук, струится мост.
Мы подчиняем лист служенью;
не дух, не сердце и не мозг –
мы подчиняем мысль круженью.
V
Невиданное дно земное,
где звук сбывается любой
когда хрустальною зимою
с небес срывается любовь...
VI
Неизбирательное око,
откуда – цвет и цвет – куда
по кругу движется, поскольку
по кругу движется вода...
VII
О безголосый наблюдатель! –
природы тайная струна;
твоя вторая сторона –
безмолвия преподаватель.
VIII
Мгновенья медленный пловец
равняющийся недвиженью –
ты сам себе Сын и Отец
и Духа ясного круженье.
IX
Освобождение твое
есть вдох и выдох – вход и выход.
Узнаем только мы вдвоем
рождения земного вихорь.
X
Вот у окна стоит она.
В окно нисходит в погруженье
поэма; от волны волна
и за волной мое слеженье
XI
дерзает высь ее хлебнуть,
но – опрометчива и лжива –
слывет молва, черствеет жила,
строка указывает путь.
XII
Есть тайна у нее; есть тайно
угаданные номера –
вдвойне умножены с утра
святые муки мирозданья...
XIII
В вечерней сутолоке звезд
есть у строки маршрут короткий;
свеченья звездные коронки,
кометы пламенные слез.
XIV
В нас облака и облака;
их не касается рука,
перо их смысла не тревожит,
и письменность их не умножит.
XV
В нас облака и облака;
самостоятельность сюжета
есть невозможность обладать
сюжетом будущего где-то.
XVI
В нас облака и облака;
мы силуэты их желаний,
высоты их переживаний,
их ниц сверкнувшая строка,
XVII
сорвавшиеся преломленья,
тень отчужденья от творца,
бег вкруг рожденья и конца,
бег вкруг молчанья и моленья...
XVIII
Но этот пред окном эфир
оттает, в воздухе вечернем
отстанет, линию отчертит...
За нею дан покой и мир.