С ней обращались, как и положено обращаться с хрустальной вазой – поставили на стеклянную полку и, полюбовавшись, продолжили жить своей жизнью. Иногда, спохватившись, доставали ненадолго: надо же, в доме есть такая, довольно симпатичная, вещица.
Изредка, к каким-нибудь знаменательным датам, в неё ставили цветы, и она хранила букеты до тех пор, пока те не увядали, осыпая лепестками полированную столешницу, а букет становился похож на жалкий скелетик… Потом вазочка снова отправлялась на полку. Постепенно хрусталь выходил из моды, в конце концов совсем перестал интересовать, и вот уже к некогда дорогому престижному сосуду даже прикасаться не хотелось… К красоте привыкаешь, тем более, когда эта красота относится к предмету. Стоит себе, никому не мешает…
Вазочка тосковала. Когда никого не было рядом, и даже случайный равнодушный взгляд не мог скользнуть внутрь её сумрачного убежища, она тоненько звенела, так тихо, что услышать её было невозможно. Невозможно, если не умеешь или не хочешь прислушаться…
Хрустальной вазочке до невозможности хотелось быть обыкновенной керамической кружечкой, любимой кружечкой, к которой прикасаются губами каждый раз, когда пьют чай, ласково обнимают обеими ладонями, согреваясь о её тепло, дорожат ею всю свою жизнь, и ни за что не позволят ей остыть и запылиться на холодной полке…
Но она ничего не могла изменить, только тосковала в своём хрустальном одиночестве и грезила о несбыточном…
Однажды кто-то вспомнил о вазочке, стоящей в шкафу, взял её в руки и, легонько щёлкнув ногтем по хрусталю, поднёс к уху… Вазочка обрадовано зазвенела… То, что этот «кто-то» её выронил, было обыкновенной неловкостью…
Упав на ковёр, она не разбилась, но по верхнему краю откололся кусочек, и там появилась щербинка с острыми краями…Бедную вазочку почему-то не выбросили, просто убрали с глаз долой в тёмную кладовку. Кому придёт в голову поставить в неё цветы?..
Но вазочка всё ещё продолжала на что-то надеяться в своём хрустальном одиночестве, пока не поняла, что ей вообще никогда не суждено было стать простой керамической кружечкой…
И тогда она тоненько печально зазвенела, так тихо, что услышать её было невозможно. Невозможно, если не умеешь или не хочешь прислушаться…