Над промокшей северной равниной
Стая птиц летела за судьбой;
Вдруг одна из них, сорвавшись с клина,
Край земли измяла под собой.
Бесновалась иль с ума сходила –
Кто её поймёт и разберёт –
И кричала с пьяным переливом
Братьям, продолжающим полёт:
«Не судите строго меня, братья,
Надо мною чёрный ходит рок,
Я родился тенью от распятья,
Потому летать, как вы, не мог!»
Среди мхов да низкорослых сосен
Был её неласковый приют…
Мир лежал незыблем и несносен –
В этом мире птицы не поют,
А хрипят и пьют назло породе,
Вопреки всё делают, не так…
Время шло. Стрелой на небосводе
Возвращался сгинувший косяк.
И рванулась птица в поднебесье:
Не отстать от братьев. Не отстать!
Там такие пелись чудо-песни,
Что хотелось сердцем подпевать.
Потеснилась стая. Птицу взяли
С рваным и растрёпанным крылом.
Хоть изгоем взяли – не изгнали:
Долетим – тогда и заклюём.
В каждой стае сумасшедшим места
Не бывать, не будет. Не простим!
Птицам не прощают сумасшествий –
Даже очень певчим и своим.