Приготовишь кофе, яишницу.
Спросишь: "Проголодалась, хищница?!"
Боже, когда это было... А было, правда, ведь.
Ты говорил: "Твои волосы обречены гореть!"
И наполнялось всё тайными смыслами, красками.
Словно коврами персидскими, марроканскими,
Улочки занавешивались, зимние.
Боже, какими мы были наивными.