Сегодня не спится, сегодня совсем не спится
в серую ночь безлунную.
Давно не снится, навязчивый сон не снится
про гадания на перьях ощипанной синей птицы,
и не приходят идеи безумные.
Не хочется жить в прострации вечной, гулкой,
не хочется верить в глупости.
Но действительность по рации шипит жутко
и не признает градаций (даже в шутку)
от нежности до грубости.
Сегодня птицы, слетаются черные птицы
и клюют всё белое и яркое.
Погруженная в гранж холодная столица,
не перестает Веельзевулу истово молиться,
вожделенья слюной харкая.
Холодные камни холодных улиц вздымаются кипой
и слышатся, слышатся
потусторонние стоны, потусторонние скрипы.
Ходят по мостовым ожившие дагеротипы,
беззвучно движутся.
А новые сны, как старожилы поликлиник,
в больной очереди хоронятся.
Взирает с небес давно умерший циник,
на этот мир, как на мятый фальшивый полтинник;
у него тоже бессонница.