ЗЕМЛЯКИ МОИ, ОДНОСЕЛЬЧАНЕ
«Их ссылали, их гнали на Соловки,
Знать, такая судьба,
знать, планида такая.
Под дождём да под снегом
они волоклись,
Уроженцы приволжского вольного края.
Земляки мои, односельчане
В арестантском понуром шагали строю,
В тягостном-тягостном стыли молчаньи,
Вспоминали калину, малину свою.
Подоконной рябины багряную кисть
Берегли вдалеке от родимого дома.
У какой-то воды долго-долго толклись,
Невеликого ждали парома.
А когда на паром усадили себя,
Ночь кромешная на воду пала...
Знать, такая планида, такая судьба,
Позабудь, как грустит луговая купава.
Позабудь, как звенит колокольчик лесной,–
Ночь кромешная хлещет стеклянной крупою.
Отоснился, забылся отжиночный сноп,
Осень поздняя ходит по полю.
А по весям, по градам слезятся огни,
Плачет осень по весям, по градам.
Земляки мои, мирно сидели они,
Пряча взгляд свой от дикого волчьего взгляда.
Отводили от глаз конвоира глаза,
Что полынью грустили да лебедою...
Моря белого белая стыла краса,
Над солёной восстала водою.
Высоко поднималось стеной крепостной
Беломорское древнее диво,
Что кромешною ночью, её тишиной
Земляков моих огородило.
Упокоило их лебеду да полынь,
С потайными сроднила лугами...
Может быть, потому-то такая светлынь
Над морскими стоит берегами».
Фёдор Сухов
(«Нева», 1991, № 1)