Долгожданному, белому, чистому нас не понять,
Отчего мы грустим у преддверия долгой зимы.
Молчалив Тот, чьё имя нам всуе нельзя называть,
На кого с нарастающей болью надеялись мы.
С веток скатится снег, словно выдохнув имя моё.
Вздрогнут тонкие ветки, послушно подавшись вперед.
И взовьется ,смеясь над притихшей землей, вороньё
У моих потемневших от всех ожиданий ворот.
Молчалив Тот, чье имя нам всуе нельзя называть,
Безответностью кроткой внушая лишь чувство вины.
Может быть, я когда-нибудь всё же смогу осознать,
Как я выжила здесь, в самом центре Его тишины.