Вдоль Лебяжьей канавки, неспешно,
Ася, Роза, сто лет им в обед,
Шли из юности,
память, конечно,
Улыбалась подругам вослед:
«Я так рада вас видеть, девчата,
Неразлучных, как в сорок втором,
Когда смерть от шального снаряда
Вас едва не задела крылом!»
Летний сад за ажурной решёткой,
Слева – Марсова поля сирень
С майским ветром флиртует кокоткой,
Тонет в запахах нежности день.
Разомлели от неги старушки,
Вдруг трамвая звонок за спиной,
Как когда-то…
И снова девчушки
Там, где город истерзан войной,
Вдоль Лебяжьей канавки в то утро
Еле-еле, но всё же спешат,
На трамвай.
Третий номер маршрута,
Вновь в апреле пустил Ленинград.
Старый добрый трамвай после комы,
От блокады, сковавшей его,
Местным жителям старый знакомый
Ожил радостной трелью звонков.
Остановка. Вскочив на подножку,
Ася Розу торопит: «Скорей!»
Только зря, потеряв босоножку,
Не успеть за подружкой своей!
Соскочила с подножки подруга:
«Недотепа! Придётся опять,
Еле-еле, держась друг за друга,
Нам на службу в санчасть ковылять!»
Их трамвай, позвенев на прощанье,
Не успел докатить до угла.
Взрыв снаряда, померкло сознанье,
И в глазах непроглядная мгла.
А когда возвратили осколки
В тело боль и в сознание стон –
Догорал перед ними в воронке
Исковерканный взрывом вагон…
Вдоль канавки, вдоль Летнего сада
Шли старушки, как в сорок втором,
Вспоминая, что смерть от снаряда
Их едва не задела крылом!