В детстве мне удалось соприкоснуться с тогда ещё тихо и незаметно умирающей деревенской жизнью. Иные понятия комфорта, иное понимание труда и отдыха, иные радости и скорби, иные взаимоотношения между людьми – всё это было ещё живо, настолько живо, что и теперь гораздо живее нашей действительности. Я особенно полюбил эту деревенскую жизнь тогда, когда меня начали постоянно отрывать от неё, увозя в хмурый и жестокий город…
Город я не любил…
Речь идёт не о каком-то конкретном городе – петрозаводская окраина мало чем отличалась от деревни, а о городском образе жизни. Не уверен, правда, что любовь ко всему деревенскому была бы настолько сильной, живи я в ней безвыездно. По крайней мере, известные мне сельские жители всё время стремились и стремятся жить по-городски. Может, это такая плёсская социальная аномалия, связанная с противоестественным разделением единого некогда городского пространства на две половинки. Причём, одна из этих половинок значительно обделена вниманием…
Мой маленький мир отторгал суетную современность городской жизни, в нём многое было настолько архаичным, что эти новшества казались нецелесообразными и даже вредными. И опять под этим скорее следует разуметь взаимоотношения между людьми, чем достижения научно-технического прогресса. Трактора, бензопилы и лодочные моторы с мотоциклами не способны изменить сущность русского крестьянина. А вот стремление любой ценой к обогащению, причём, к такому, чтобы поменьше работать и побольше развлекаться, способно искалечить душу любого человека, хоть городского, хоть деревенского. Оторванный от духовных корней русский народ уже тогда скатывался в вещизм, уже тогда осваивал культуру потребления, превращаясь из крестьянина-христианина в жлоба-потребителя. Только в деревнях и провинциальных городках это происходило медленнее, чем в мегаполисах…
Труд являлся одним из главных воспитательных средств. Даже когда я был пятилетним малышом, у меня были свои важные и ответственные дела. Это теперь малышам надо уметь кушать, спать, в лучшем случае – убирать игрушки, заправлять кровать и одеваться. Тогда мне надо было носить воду – сначала в маленьком детском ведёрке, затем в чайнике, а потом в полноценном ведре до половины – собирать ягоды, позже – грибы, полоть и поливать грядки, носить дрова, а со временем и окапывать картошку – это была самая тяжёлая работа… По утрам в определённые дни я ходил с трёхлитровым бидончиком за молоком к соседке под горой тёте Вале Воробьёвой, а как-то даже помогал ей убирать на сеновал сено… И это приходилось делать мне – городскому ребёнку – который мало понимал в деревенской жизни и не умел со многими вещами обращаться. Нетрудно представить, как трудились не избалованные городом друзья моего детства…
Жили просто. У моей бабушки по маме не было холодильника и газовой плиты, а двери дома, когда уходила к соседке попить чайку, она подпирала поленом – чтобы приходящие знали, что внутри никого нет. Зато имелся телевизор, но чтобы его посмотреть, нужно было долго ждать, пока он нагреется. Да и то – сначала показывала только часть экрана, а уж потом весь. Когда соседи купили более современный телевизор, бабуля предпочитала ходить к ним, чем включать свой антиквариат. Ещё были радиола, электроплитка и всё, ну, если не считать лампочек ильича и одной лампы дневного света в большой комнате. Последняя мне не нравилась, потому что противно гудела.
У родителей моего папы в этом отношении были побогаче. У них, кроме более совершенного телевизора и радиолы, имелся холодильник, газовая плита, а в сарай с курами через понижающий трансформатор было проведено низковольтное освещение. Лампы такой разновидности электрического света так редко перегорали, что пережили своих хозяев. Люстры в обоих домах были самыми простейшими, причём, не во всех помещениях. Зато было множество интереснейших приспособлений для ловли рыбы – старики очень любили рыбу. Имелись капканы для кротов и хорьков, всякие мышеловки, диковинные инструменты и различные устройства, вроде самодельного яблокоснимателя или коптилки.
Что интересно – книг почти не было – некогда сельскому жителю читать, а вот советские стиральные машины имелись у обеих бабушек. Я очень любил смотреть за процессом стирки и особенно за тем, как вода, почему-то вытекающая из машинки по шлангу подавалась обратно в крутящийся водоворот пены и белья…
Позднее, читая умные книги, я понял, что мне посчастливилось застать последних не избалованных жизнью и комфортом представителей крестьянского сословия. И пусть они не всегда и не во всём были крестьянами, но жить на земле, а не как в городах – на одну зарплату – умели. А как они умели и любили работать! Не могу отыскать нужных слов, чтобы описать это. Такое можно только пережить и понять сердцем, а не умом. Как они были внимательны к детям, причём не только к своим. Да что говорить, моя прабабушка Анна, последние три года жившая у своей дочки в Нижнем Ландехе, на своей улице загоняла скотину во все дворы, когда мимо проходило стадо. Многие были ещё на работе, и она делала это, пока могла… Бесплатно… Как и многие её современники, прабабушка считала, что человек должен приносить пользу в любом возрасте…
А разве не так?..
Старые люди не могли себе позволить оставить беспорядок в лесу или на реке, они никогда не бросали друг друга в беде, но всегда, чем могли – помогали. Помогали, не спрашивая, не дожидаясь, когда их об этом начнут просить. Я бы сказал, что они вели себя по-хозяйски или даже по-царски, а не как современные хищники, живущие по принципу – «После нас хоть потоп».
Помню, баба Шура рассказывала, как у них в деревне сгорело 16 домов. Каждое воскресенье утром все деревенские мужики собирались и на подводах перевозили купленные в соседних селениях погорельцами дома и собирали их за день под крышу… Вдумайтесь, кто не понимает! Хозяевам, кроме вечернего угощенья, нужно было только вставить рамы, сложить печь и живи… Ни одна семья не осталась на зиму без крыши над головой… А ведь воскресный день в довоенном колхозе – был единственным выходным!..
Для сравнения приведу современный пример – в конце 1990-х в Ворошилихе – деревенька к западу от Серково – у одного местного сельского жителя сгорел дом. Около 12-ти лет он его строил в одиночку, живя в соседнем посёлке в стареньком щитовом домике. За это время у него успели подрасти дети. Потом они въехали в недостроенное жильё и до сих пор его доделывают, доводят до ума!..
Вот, что у нас украли и вот, что мы получили взамен…
Может, я слишком идеализирую своих предков, а может в детстве я мог видеть и понимать их иначе, чем теперь? Не знаю… В конце-концов, среди них тоже были свои герои и свои предатели, свои подвижники и свои приспособленцы. Но, Господи, как же это горько и больно нутром чувствовать необратимость потери, невозвратность уходящей Руси… Святой Руси… И мои старики были одним из её последних отблесков, последних лучиков перед грядущей долгой-долгой тьмой…
Старые русские люди! Как нам Вас сейчас не хватает! Вашей твёрдости и доброты, Вашего точного и ёмкого слова, Вашего мудрого совета и тёплого сочувствия…
Помню, хорошо помню, какими светлыми были их лица, когда они здоровались со мной на улице! В наших краях принято здороваться друг с другом независимо от того знаешь ты встречного человека или нет…
Было принято…
А в моём мире так будет принято всегда!.. Потому что это мой мир. И это почти единственное, что у нас осталось, кроме Бога…
Кострома, 02.02.2020 г.