Налетал, откуда-то, порывами ветер,
Глухо шумели вековые березы у кладбища,
Неподвижно и молча стоял генерал у могилы,
Раздавался лишь рыдающий голос матери,
Обнимала она цинковый гроб и кричала,
Кричала лишь только одно: «Откройте его!»
Много лет назад поседела она,
Набрели двое ее сыновей в поле на мину,
Забрала их война, хоть давно завершилась она,
А сегодня хоронила мать младшего сына.
Не прошло и года, как ушел он служить,
А вчера привезли его в военной машине,
Седой генерал, взвод солдат и оркестр духовой
И рыдала мать, припадая к гробу,
Сын лежал рядом с нею, прикрытый цинком,
И она не могла увидеть его лица,
Не могла даже проститься с сыном.
Было лет генералу уже немало,
Он стоял зубы сжав, затаилась в глазах тоска,
Но гроба открыть он им не позволил.
Смотрел на мать генерал и сердце его щемило,
Вот еще один груз взвален на хрупкие плечи,
Почему же судьба бывает такой жестокой?
Не осталось теперь у матери никого…
Крестились возле могилы старушки с печалью в глазах
И вздыхали прошедшие по три войны старики,
Приставали вечером они к генералу,
Что же такого совершил их земляк,
Если сам генерал приехал его хоронить?
«Он погиб, выполняя свой воинский долг»
И ничего больше им генерал не сказал.
Вот уже сказано все, что нужно сказать,
Прогремел последний прощальный салют,
Установлена утонувшая в венках пирамида,
Упала мать на колени, обняла пирамиду руками,
Не нашлось бы силы такой, чтоб ее оторвать
И не было силы глядеть на нее…
Слезы текли по щекам стариков-ветеранов,
Смотрел куда-то в сторону генерал,
А над кладбищем только березы шумели,
Бежали по небу бесконечною чередой облака,
Да кричали вороны, потревоженные салютом…