– Петька, а где Анка?
– С аппендицитом лежит.
– Аппендицита к стенке, Анку ко мне!
Не повариха и не лётчица,
Но, заряжая пистолет,
Лихая Анка–пулемётчица,
Из–под куста вам шлёт привет.
Сказал Дзержинский: "Будьте бдительны!
В стране икон и пирогов
Одни лишь пули убедительны
Для недорезанных врагов!"
Я одобряю этот спич его
Щелчком взводимого курка.
Я по рожденью – из Бердичева,
А по призванью – из ЧК.
Клокочут массы пробуждённые
И лезут прочь из колеи,
Для них Чапаи и Будённые
Готовят новые бои.
Откушав барскую провизию,
Примяв окурочек ногой,
Выводит в бой свою дивизию
Василь Иваныч дорогой.
Нас ждёт в Крыму добыча жирная,
И у Байкала тоже ждёт,
Пока за счастие всемирное
Борьба жестокая идёт.
Сорву рубашку я исподнюю,
Как только Ленин победит,
И буду славить преисподнюю
И щедрый дьявольский кредит.
Мы передушим белых дочиста
В своей республике труда,
Национальности и отчества
Отменим раз и навсегда.
Разгоним церковь и полицию,
Чтоб не во сне, а наяву
Бердичев сделался столицею,
Подвинув Питер и Москву.
Ах, я не спец по всем подробностям,
Но – кто не наш, того убей!
Мы получаем по способностям
И давим тех, кто послабей.
Бери, матрос, любую деточку,
Любую барышню хватай!
А мне б такую же жилеточку,
Как у товарищ Коллонтай.
Сиротки бедные и вдовушки,
И весь отживший старый класс,
Вот – свежий ров для вашей кровушки
И меч карающий – для вас.
А вот – отряд идейно–пламенный
Плюётся мести кипятком,
Так подходите к стенке каменной,
Вставайте весело рядком!
Не то, чтоб я такая гадина,
Не то, чтоб я такая бл.дь,
Но мне затем оружье дадено,
Чтоб из него в людей стрелять.
Ну, а когда любви захочется
Всю ночь трясёт, как полигон,
От криков Анки–пулемётчицы
Штабной чапаевский вагон.
Меняю ватники и тельники
На шубы, взятые в бою:
Попросят дать дружки–подельники,
И я – даю, даю, даю...
Даю и в поле и в казарме я,
И даже в трюме корабля.
Так с Днём созданья Красной Армии!
Так с 23–м февраля!
__________________
* Иллюстрация:
стилизованная фото–картина
Сергея Рехова (С–Петербург).
«Белая Армия, чёрный барон снова готовят нам царский трон…» – и сейчас ещё ежегодно в последние февральские дни мелодия этой революционной песни часто звучит по радио, проникает в телеэфир. Ею сопровождаются анонсы передач на 23 февраля. Что ж, как не называй сей праздник – Днём Советской Армии или Днём защитника Отечества, по сути, он всё же остаётся «красным».
И не важно, что никакие рабочие отряды под Нарвой и Псковом не останавливали наступающих немцев: данный факт – из области исторических мифов. Да и войскам кайзера Вильгельма вовсе не было надобности прорываться с боями к Петрограду: там и без них вовсю хозяйничали агенты германской разведки. Немцы спокойно дошли (доехали по рельсам) до Нарвы и Пскова, ускорив этой демонстрацией подписание Брестского мира.
А по мирному договору в Брест–Литовске Германия получала от большевиков такие земельные пространства, что и захватить–то их сразу не могла. Плюс к тому – пятьсот миллионов золотых рублей контрибуции, колоссальные запасы обмундирования и оружия с военных складов и заводов, находившихся в оккупационной зоне, свыше двух миллионов пленных соотечественников для пополнения боевых потерь.
Так что ленинское воззвание «Отечество в опасности!», вышедшее в зимние дни 1918 года, своим заголовком вполне отвечало реальной ситуации в России. Вот только откуда исходила эта опасность?
Нет, не немецкое продвижение к Петрограду пугало большевиков. Так или иначе, но немцы в тот момент были их главными союзниками и защитниками: даже во время октябрьских событий 1917 года на улицах Питера действовали группы переодетых германских офицеров (подтверждение этому есть в воспоминаниях, написанных свидетелями всего происходившего). И немцев, находившихся на грани поражения в мировой войне, вполне устраивала такая власть в России, которая ради своего сохранения могла пожертвовать всем – и землёй, и людьми, и золотом (не говоря уж о понятиях национальной чести и достоинства). Главная опасность для ленинского правительства находилась внутри страны, в самом народе, во всех его сословиях. И прежде всего – в самых консервативных: офицерстве, казачестве, крестьянстве…
И Ленин, и Троцкий – политики дьявольского ума и решительности! – воплощали в жизнь изначальный план превращения мировой войны в гражданскую. Чтобы утвердить в России власть, проповедующую химеру построения бесклассового, безбожного и безнационального общества, нужно было треть населения страны уничтожить сразу, уничтожить физически, в гражданской войне. А для этого нужна была армия, Красная Армия. Нужен был репрессивный аппарат: органы ВЧК, тюрьмы, лагеря, застенки… Но прежде всего – необходима регулярная сила, защищающая новую власть.
Тогда, в январе 1918 года, большевики выпустили декрет об организации собственных вооружённых сил на регулярной основе. Но если первые месяцы Красная Армия была добровольной, то уже с июля 1918–го в стране развернулась принудительная мобилизация, невиданная по масштабам и жестокости. Недавние пораженческие и пацифистские лозунги большевиков были цинично отброшены. Взамен появились другие: «Революция, должна защищаться, расширяться и стать, наконец, всемирной!».
Немецкий генерал Эрих Людендорф, один из организаторов отправки в Россию запломбированного вагона с Лениным и товарищами, рвал позже на себе седые волосы и проклинал тот день и час, когда решился на эту акцию. Ведь вскоре революционные дрожжи забродили и в самой Германии. И тут уж российские большевики из недавних друзей и агентов превратились в злейших противников. Но это уже другая история…
А в февральские дни 1918 года на юге России, в Новочеркасске и Ростове, зарождалось движение, несущее в себе смертельный заряд ненависти к большевизму и ставшее навсегда антиподом всему советскому и красному – Белая Гвардия.