Ключи студёные бурлили и бурлили
Без отдыха, без права выходных.
Журчали, волновались, говорили
О том, что буду жить в краях других.
И детский голос эхом по оврагам
Летел за горизонт больших дорог.
И хрупкий ручеек с такой отвагой
Все силы отдавал, чтоб жить я смог.
И я живу, где родники другие
Святые и с целебным свойством вод.
Но мне милее те, мои, родные,
А исцелит меня один лишь Бог.
Стою через года, ищу истоки.
Всё по-другому, съехала гора
И та криница, стертая как строки
Не вскрытого и позднего письма.
Я помню день воскресный и дождливый,
Ручей бурлил, неся песок с водой,
И бабушку, рыдавшую в стихию
Над мутной родниковою водой.
О чем просила, руки простирая?
Кого звала, хотела исцелить?
Так в памяти промокшая, босая
Сквозь вечность скорбно на меня глядит.
Потоки слёз моих смешались с ветром,
Он выл, срывая с плеч цветной платок,
И я сгибалась серебристой вербой,
Делила боль бабулечки родной.
В потухшем роднике - святые слезы
О юноше, убитом на войне.
Я поняла отчаянно и поздно,
Как плачет мать о сыне на земле.