(Из записей Марка Неснова)
Когда страна быть прикажет героем,
У нас героем становится любой.
Василий Лебедев-Кумач
Дядя Гриша жил один в большом доме и мужественно терпел нашу шумную студенческую компанию, которую колхозное начальство определило к нему жить на время уборки помидоров.
Он часто поил нас своей самогонкой, и мы тоже старались не оставаться в долгу.
До начала фильма «Герой нашего времени», который показывали в клубе, ещё было время, и мы уселись за стол.
Обычно, после второго стакана дядя Гриша начинал говорить с нами «про жизнь».
Это было всегда интересно и познавательно.
В молодости он воевал, осваивал целину, а теперь, похоронив жену и вырастив детей, жил один с собакой и рыжим котом.
В кино он идти отказался, потому что уже видел фильм раньше, а второй раз это «паскудство» смотреть не хотел:
-Ну, какой это герой нашего времени?
Герой - это тот, на примере которого детей учить надо.
А этот ваш офицерик настоящий враг народа.
Никого, кроме себя, не любит и не уважает.
Пустой и вредный для народа человек.
Вот кум мой Вася, вот это настоящий герой нашего времени.
Всем героям герой.
Настоящий был человек!
Вот про кого кино надо показывать, чтобы молодёжь понимала, что к чему.
А то в голове никакого порядка, слизь одна.
Нет у нынешней молодёжи той правды и основательности, с которой мы войну выиграли, и страну отстроили.
Куда только всё подевалось?
Прежде люди за правду могли подняться всем миром.
И вольностей никаких себе не позволяли, разврата всякого.
Прежде, бывало, мужик свою родную жену за десять лет голой не видел.
Потому, как у людей стыд был и совесть.
И бабы место своё знали.
Не то, что теперь, когда им волю дали, и они такие штаны и кофты напялили, что всё наружу выпирает.
А уж поучить бабу уму-разуму, как в прежние времена, так и думать нечего.
У них теперь полно защитников.
И колхозное начальство, и профсоюзы всякие, и партком тут, как тут.
А при Сталине покойном, Иосиф Виссарионовиче никто тебе слова поперёк сказать не мог, если ты бабу поучил вожжами за длинный язык или ослушание какое.
Мой кум Вася, про которого я Вам давеча говорил, так вообще порубал бабу свою с любовником насмерть.
И никто слова дурного про него никогда не сказал, потому, как всё по чести и по совести.
Потому что и последнему подлецу понятно, что баба ничего, кроме лютой смерти не заслужила.
Ещё пусть спасибо скажет, что долго не мучилась.
Я сам свидетелем всей той конфузии был.
Зарезал, значит, кум кабанчика, да и пригласил соседей свежатинки отведать.
Ну, понятное дело, самогонки чайник, как водится.
Как начали пить под мясцо с соленьями, да так и заснули, кто куда добрёл.
Под утро вышел я по нужде во двор, а у соседа Кольки, что из армии вернулся, свет в окне, да шум странный какой-то.
Заглянул я в окно промеж занавесок и обмер.
Он прямо на полу с кумовой женой Веркой такое вытворяет, что у меня дыхание остановилось.
И оба голые, в чём мать родила.
Наконец, опомнился я да побежал будить кума.
Он так сначала и не понял о чём это я.
Жёнка его Верка никогда при нём глаз от пола не поднимала.
А тут такое.
Поднялся он и пошёл сам посмотреть.
-Что делать будешь, кум? - спрашиваю я.
А он спокойно так говорит:
-Нехай закончат свои дела.
Зачем людям удовольствие портить.
Выпил он снова, закусил, а потом взял топор в сарае и зарубал обоих.
Вся деревня ходила смотреть на этот ужас.
А только в адрес кума никто слова дурного не сказал.
Потому, как каждый на себя примерял это дело.
И получалось, по всему, что прав кум кругом.
И перед людьми и перед Богом.
Потому что жить с таким позором русский человек не может и не должен.
Судили кума показательным судом в сельском клубе.
Прокурорша долго выступала, что, дескать, самосуд – это не наш, не советский способ решать спорные вопросы.
Что кум должен был подать на развод, а не убивать двоих, да ещё таким зверским способом.
И, что измена это одно.
А убийство совсем другое.
И запросила для кума Васи десять лет строгого режима.
Тут уж народ не стерпел.
Так всем скопом и попёрли на прокурора и судей.
Кабы не конвой, так точно на куски бы разорвали.
Но напугать, видать, напугали крепко.
Потому что дали куму Васе всего четыре года, как невменяемому в момент убийства, да ещё засчитали те три месяца, что до суда сидел.
Через два года он уже дома был.
Женился, детей двое.
В большом уважении был у людей.
Иначе, как Василием Тихоновичем теперь никто его не называл.
Даже председатель с парторгом.
Потому, как за правду человек пострадал.
За весь народ, можно сказать.
Очень с ним народ считался.
Многие так и без его совета и к делу серьёзному не приступали.
Всегда так всё по полочкам тебе разложит, что и дураку понятно.
Жалко помер в том году от язвы.
В лагере тоже, видать, жизнь была не сахар.
Большой был человек.
Настоящий герой нашенского времени.