Томограмма головного мозга
чертит свечу – колокольную башню,
растущий к центру земли тополь.
Такой смерть снаружи смотрит на нас.
Изнутри –
рвёт своим языком нашу гортань,
и, выблёвывая его, врываемся в мир
волчьей тоской,
отдаём птичью походку над местностью тишины,
и за наклонённое небо катятся зерна,
в здесь вязкие пригоршни «прежде и вновь» -
салют
с отсроченной вспышкой.
Как медленно прорастает он в черепе чёрном земли
припоминаньем
кроны огня
и заполняет воздушную колбу
шелестом жизни,
ветвя корнями для тех,
кто глубже.
И наши с тобой босые ступни и сомкнутые веки,
это шевеленье почуяв,
вязнут во время корней.
В нём лишь кости предков, дорогу нам убелив, сделают зрячей,
чтоб между гранитных дёсен и жерновов
дышать нам, обнявшись
с яблоней ночи, губами водя по коре, шептать:
пока наливались твои груди, дразнящие Млечной Дорогой,
в нас уже разрослись лозы и гроздья,
и гранатовый сок
забрызгал наш смех
Вот мы пьяные в хлам всяких вещей
входящие
с ударом заплачки о сердце
взглядом лисицы волочащей лапу в капкане
осколками двух солнц из морщин и зловонья бомжа
углами одинокой смерти под белым больничным
повинны!
каждой складкой изгибов любви
жилы бога живого
выдыхая в дрожащие эти свои