Их искалечила война...
Но им другое стало адом,
когда в конце, в сорок девятом
героев предала страна...
Везде, где жизнь бурлит, маня,
как на припёке станционном,
калек четыре миллиона
сидели, головы склоня.
Подобна крику между льдин
боль, доводящая до спазма...
В победности энтузиазма
страна вставала из руин.
Не беспризорная шпана,
не нищета была позором.
Калеки были всем укором -
им помощь больше всех нужна.
Кто злее, кто смелей вдвойне,
кто жёстко правду-матку режет.
Ряды их, становясь пореже,
напоминали о войне.
Им искалеченность дала
раскрепощённость и свободу.
Позволить вольности народу
власть никакая не могла.
И на обрубков и калек смотрели гневно и устало.
Всего в то время
не хватало.
Не всем дарован был ночлег.
И часть обиженных судьбой, для близких ставшая обузой, мотая шевелюрой русой,
тогда покончила собой.
Седые бестии войны
для многих стали, как отбросы.
Страна нуждалась в крепких, рослых,
а не в калеках, что пьяны...
Команду дали: всех убрать -
для привлекательности улиц.
И подлецами все проснулись
в стране, где предал брата брат.
Убрать по-разному могли.
Но их, как мусор, убирали.
Одних поспешно расстреляли, других свезли на край земли.
Не многих спрятали от всех, поздней в сапожники пристроив...
Потом прославили героев
и скрыли самый тяжкий грех.
Последним слава и почёт
за всех обиженных досталась...
Что: сердобольность или жалость
порой под ложечкой печёт?..
............
В архиве документов нет...
Осталась устной установка...
И как-то говорить неловко...
И некому держать ответ...