Ты глотаешь, как Крон, оболочки детей,
задувая, как свечи, покорные души,
но в загадочном хрусте небесных костей
оформляется то, что твой облик разрушит.
Рвано-призрачный Лондон, загробный Париж,
ледяной Тель-Авив ожидают героя.
Ты сквозь мёртвую бездну рассвета прозришь,
как землёю тебя, словно флагом, накроют.
Без оглядки плюётся кровищею клюв
той судьбы, что страшишься, но видишь воочью,
и сквозь грязь и обмылки ты чуешь петлю
в кровожадном тумане зелёных денёчков.
Облачаясь в пиджак страха, лезвий и бед,
ты погибнешь в сражении с мысленным калом.
Твой отзывчивый мир не поможет тебе –
он плодит лишь обрубки и анэнцефалов.
Превращаясь в беззвучный кусок Пустоты,
ты утратишь всю кровь, что забыта богами,
и взойдёт эта кровь по весне, как цветы,
под насмешливыми роковыми ногами.
Твой растоптанный день – разве пряничный день?
Из обмылков и грязи не сделаешь Бога.
Лишь круги на воде и от облака тень
станут тем, что сродни твоему эпилогу.