Надобно сказать, что и с Самим было не всё просто. Иной раз затихнет в уголке каком укромном, кулаком лик подопрёт, что твой роденовский мыслитель, и лучше не подходи и не тревожь.
Столько там в Нём всего бушевало и конфликтовало, что могло и рвануть в виде пары триллионов сверхновых или ещё каких, о чьём существовании разумные и не очень, даже не подозревают.
А иной раз, как пристанет к кому-нибудь то-ли с вопросом, то-ли выговориться нужно, - в этих случаях Его было трудно понять, и сколько не говори, не убеждай,- смотрит в глаза и не верит ничему.
И слушает, слушает, - ну, словно какая чёрная дыра поглощает и всё мало.
Потом спросит, задумчиво:- А любят-ли Меня — а? А Я их…
Про то, что помнит о Себе мало: кто-Он, откуда взялся, а уж про родителей,- спрашивать не осмеливались. Вопрос этот был табу.
Сам же утверждал, что был всегда, изначально, мол в Вечности. А что значит «всегда и изначально»? Никто и не пытался спорить или разбираться с этим, разве что некоторые «в курилке» или «на кухне» робко шептались, а к одному ответу так и не пришли. Выше понимания,- так обозначали.
Но хуже всего было когда Он носился туда-сюда и всех небесных доставал вопросом:- А в чём смысл Моего Существования!?
В этом случае все вокруг вмиг разбегались, закрывали и запирались на то, что у нас называют двери и замок, и сидели тихо-тихо, ибо то, что в эти жуткие случаи исходило от Него было совершенно не выносимо и передавалось так, что жить не хотелось, хоть и безсмертные.
Так называемый ад — сущие пустяки, в сравнении, когда Всевышний мается. Нам людям лучше и не знать, что такое бывает.
Вот Он и экспериментировал, делая вид, что не замечает пакостников всяких, а Самому было интересно и не всё равно что получится. Развиваться любил.
Было и не раз, что вскинется, глянет на всех и вокруг,- того и гляди испепелит на месте и аж до истерики:- Ну, что вы жопами -то приросли, на иных уже плесень и грибы завелись! Пока не пнёшь, никто не прошевелится!
Ну, прямо, как главный инженер на планёрке!
А те ему:- Дык, указаний не поступало, а мы дисциплину блюдём — божественное послушание.
Вы уж, Ваша Мудрогениальность подсказали-направили бы, а мы уж тогда в барабаны и колокола ударим, в фанфары затрубим, в ряды и колонны призовём-построим, на каждом углу вывесим и по сми и интернетам объявим.
И преданно так, с восхищением таращились, пока не проруководит чего, ну, прямо как собачки на кусочек колбаски или мясца.
Тьфу на вас! - так обычно кончалось заседание. - Безынициативность какая-то...
А вот Гоги Йух этим совершенно не страдал, хотя пялиться с обожанием умел гораздо лучше.
Было как-то в начале его карьеры: аж на пол брякнулся, как бы без сознания,- мол от командирского вышесказанного дух захватило и внутри спёрло от восторга и открывшихся перспектив.
Хотя, какой там дух...Нечистый. Так и зафиксировано было, где положено. А иной раз в рот глядя начальству, свою пасть распахнёт, как дебил, и слюни пустит…
Как такое не заметить,- замечали и повышали.
Ну, а где других взять-то? Что есть, с тем и работаем. Иногда и неплохо выходит. Благо выше уже Никого нет. Наверное…
Так всё тянулось до поры, до времени, пока не начались эти метаморфозы с подопытным материалом и побегами.
А тем временем по всем ближайшим галактикам искали беглеца, уж про Солнечную систему и не говорим, там всё перерыли, аж некоторые планеты завертелись в другую сторону и спутниками поменялись.
Чуть было в разнос всё не пошло, успели вмешаться и настроить как было…
Долго-ли, коротко,но набрели на бронеубежище, где Василий Максимович отсиживался и отлёживался, пытаясь вспомнить всё, да никак не вспоминалось…
Поцарапали, погрызли местами, где тоньше казалось, коготь сломали да пару зубов,- но всё без толку. Дверцу нашли, но там ещё крепче, чем в других местах и хитро заперто. Ангелы настоящие строили — не иначе.
Сообщили руководству о проблеме и сели ждать, если можно так выразиться,-негде там сидеть, в тень переместились, где не так жарит от ближайшей звезды и всё.
Никифор Платонович Вездесущих — он же Бог, появился среди нечистых и прочих духов, ожидающих своего командующего, неожиданно, чем вызвал нешуточную панику в среде разномастных сущностей,- ну, как лиса залезшая в курятник, такой поднялся переполох.
А вы какого… Бога тут делаете? И зачем вас так много? - вопросил Никифор Платонович. Документики имеются? Разрешение находи'ться тут? Здесь объект обособленный, охраняемый…
А что охраны не вижу? А, вон уже несутся, как угорелые! Проспали или в нарды увлеклись опять… Ладно, разберутся, кому положено, и взгреют.
Итак, кто мы здесь? Хочу внятно услышать. ..
Гоги Йух находился на месте уже минут пять по местному времени, чтобы внезапно появившись напугать, захватить врасплох всю эту мелкотравчатую шушеру, уже расслабившуюся, вместо того чтобы напрягаться, как положено, а то - ишь!
Но учуяв флюиды при появлении Са'мого вышестоящего, смешался с группой поиска и захвата и уже начал тихо удалятся в сторону, изображая случайного прохожего, скажем так,- ходить там тоже было особо негде.
Но был тут же остановлен грозным :- КУДА это намылился? Ко мне бегом — ать-два! Шустрый какой…
Давай, излагай,- кто таков уже и так зрю: куратор с Ада-Земли.
На ловца и зверюшка, так сказать. Вот и свиделись. Не суетись, по порядочку…
Нормально можешь стоять, гм… - висеть в вакууме?
Ножонками не сучи и не вертись. Возмездия или награды не избежать, а суды Мои справедливы, даже праведны, если что…
Давай-ка к Васильку войдём. Охра-на! Раскупорить шлюз! Потом за нами заткни, чтобы не выдохлось… Фу! Не испари… В общем, закрыть как было'!Исполнять!
А тут ничего, не жарко… Где наш Василий-то блукает? А вон он, - спит что-ль?
Не топочи так, баран козлорогий, напугаешь со сна, а он и так …
Ага! Не спит. Привет тебе, Василий Максимович! Как это «ты кто?!» Бог я, Васенька, - Бог! Сущий, к тому же, как видишь. Потрогай и успокойся. А этот… И до «этого» дойдём. Ну и что, что он такой... непривлекательный, как бы, работа у него такая.
Мне он тоже не нравится, нечистый,- одним словом. Но, всё под контролем и ты у своих.
Василий Максимович с минуту молчал, казалось, что он начал вспоминать что-то ужасное, тяжёлое…
Вздрогнув, он уже другими глазами посмотрел на Йо-го-гову Ух-ве:- Я вспомнил. Это же ты меня заманил… Ах, ты! И уже было замахнулся.
Но Гоги Йух уже ускользнул с линии огня, исчезать и прятаться он умел лучше, чем многие.
Осторожненько и невидимым он присел на корточки за спиной Сущего, - на всякий случай, чтобы уж наверняка не прилетело.
Боже, мой! - вымолвил Василий Максимович, Это он! Это он! Держи гада, - куда он делся?!
Да, вот,- здесь он…- Никифор Платонович, кряхтя нагнулся и вытащил между своих ног из-за спины брыкающегося, но уже видимого и с подмоченными штанами Гоги Йух,- хватка Бога была ещё та,- божественная.
Вытащил за промежность,- может и не специально, кто Божьи промыслы познал, чтобы суждения иметь...
Что извиваешься? Прищемил чего ненароком? - пряча ухмылку вопросил Никифор Платонович.
Терпи, - чего так резво рванул…. Да ещё за спину! Мог ведь и приложить тебя по организму, длань у Меня — того, тяжёлая.
Гоги присмирел, сделал вид, что падает в обморок, - но в этот раз ему не поверили, был встряхнут, поставлен вертикально и награждён хлёстким но умеренным подзатыльником.
Со словами: - Хорош! Достал уже. Несколько минут, а уже надоел! - допрос был начат, ну и Божий Суд заодно.