Я с детства был, как видно, близоруким.
Узнал об этом лишь в пятнадцать лет.
И потому в естественной науке
глубоких знаний не было и нет.
Не повезло ни фауне, ни флоре:
запоминал лишь видимый объект.
Что смутно видел, забывалось вскоре,
и форма, и черты, и даже цвет.
Я знал пернатых, голубя крупнее,
распознавал деревья и кусты,
мог отличить морковь от сельдерея,
не узнавая прочей мелкоты.
Свою ущербность ощутил не сразу.
Она как будто не мешала жить,
пока не подцепил в сетях заразу,
и стал стихи пейзажные творить.
Вот тут-то всё и вылезло наружу:
не зная о природе мелочей,
я только зря мозги свои утюжу,
не в силах ничего сказать о ней.