Эх вы зимние денечки, скользкие дороженьки.
Ох, вы бедные ручонки, бедные вы ноженьки.
Надо лист продлить больничный? Иль повязочку сменить?
Тем травмпункт на Димитрова ну никак не обойти.
Не тринадцатое нынче, но ведь все же пятница.
Потому придется нам вместе с вами маяться.
Кто кряхтит, кто вопрошает: Как прожить без дураков?
В гардеробе не раздеться, не хватает всем крючков.
Обезножевшие люди на второй бредут этаж.
Там то сразу ты узнаешь, что такое – травмпункт наш.
Руки в гипсе, ноги в гипсе, всюду, всюду костыли.
Одним словом в день январский здесь слетелись мотыли.
Коридоры все забили, подпирают стены тут.
И друг дружке помогая, умереть здесь не дадут.
Ах, как хочется присесть то, но скамеек штук пяток.
Даже сам, тот — Всемогущий, не рассадит всех в рядок.
Вот и время то к обеду, мы с восьми все здесь стоим.
А желудки каши просят, ну, а мы стоим, стоим.
Все болячки обсуждают: Кто, где, как и почему?
На неделе той иль этой не везло еще кому?
Что ж, четыре вот пробило, теперь очередь моя.
Потихоньку помаленьку открываю двери я.
В тридцать первом кабинете один врач ведет прием.
За себя и того парня что росздравом упразднен.
На меня ведь он не взглянет. Правда, некогда ему.
Ох, заполнить то бумажек ему надо не одну.
Ну, спасибо, хоть сестричка бросит фразу иногда:
Коли пальцы шевелятся, значит - это не беда.
И стоит народ, гадает, подпирая камень стен:
Участь эту нам сготовил где, какой олигохрен?
Где сидит он, что решает, и за нас ведет ли бой?
А волнует ли кого там человеческая боль?
Там ведь только одни цифры, человека не видать.
Скажем честно, многим там то на таких как мы насрать.
И кому же на Руси то жить привольно и легко?
Задавались сим вопросом мы давно, давным давно.
Хоть и время ведь иное, ну, а суть осталась та:
Для больного человека жизнь так просто маета.
Ну, так что ж нам остается? Как Сережке – звонкий свист?
Иль булыжник Вани Шадра? Так рождается Марксист...