***

Ей 15 и жизнь очень трудно дается.
Сигареты на мамины деньги купила.
Папа любит ее. Для него она солнце.
Мама верит, что дочь не напрасно растила.
Ей занятия в школе утомительны стали.
Ее мальчик готов на любые лишенья:
Не пойти на уроки, посидеть в кинозале,
Посмотреть на Москву с колеса обозренья.
Она курит с друзьями, но этого мало.
Слишком много проблем, тяжело разобраться.
Пили пиво всем классом вчера у вокзала,
Анекдоты травили, хотелось смеяться.
Телефон отключила. Пока он не нужен.
Завтра можно поспать, чудный день - воскресенье..
А родители дома готовили ужин,
Обзвонив всех подруг, не скрывая волненья.
Разошлись слишком поздно. Родители ждали.
Ей, конечно, плевать на волнения эти.
Ей махнуть бы сейчас в незнакомын дали,
Взяв на поезд до сказки счастливый билетик.
Мальчик, тоже, звонил; Абонент недоступен;
Но он знал, что они скоро встретятся снова.
А на кухне, о худшее время из буден,
Папа с мамой сказали весомое слово!
Только как пережить эти страшные речи!?
На укоры с угрозами - крики и слезы.
Ей 15 уже. Ее право на вечер
Не отнять никому. А девичии грезы
Бесконечными слайдами душу тревожат
И стеною растут, и покоя лишают.
Ей 15 уже, она знает, что может
Делать то, что захочет; но ей запрещают!
И за этим скандалом, не зная что будет,
Ей приходит на ум наглотаться таблеток.
Пусть скандалят и злятся родимые люди,
Им бы вечно "в правах" ущемлять малотеток!
Дело сделано. Ночь. Она мальчику звонит,
Говорит, что она умерла и простилась.
Эта новость повисла в его телефоне.
Что же это такое, скажите на милость!?
На такси прилетев, торопясь, задыхаясь,
Он вбежал к ней домой, ожидая ответа.
Двери были открыты и мама, шатаясь,
Проводила врачей вместе с ним до кареты.
Откачали. Он день просидел у постели.
Долго плакал и гладил легонько ей руки.
А потом, когда звезды зловеще горели,
Он услышал как будто шаги ее, звуки.
Вроде все хорошо, только сердце не верит.
Оно знает, ее уже нет, там, в больнице.
В этот час она тихо прошла в его двери,
А потом улетит и уже не приснится.
День, страшнее бывал ль у кого-то,
Огласил приговор над чужою надеждой:
"Почки встали. Простите. Такая работа.
Заключенье готово. Возьмите одежду".