Ты столько долгих лет толкал меня в одиночество,
Я не хотела полнить полчище белых ворон.
Здравствуй, мой светлый Господи! Знаешь, теперь мне хочется
Неба, пространства, ясности, ветра со всех сторон!
Вот уже дети выросли,- дней табуны стремительны!
Да, я не крашу волосы: их припорошит пыль,
Я не старею, правда ведь! Знаешь, как восхитительно
Жить под звездой молчания, сердцем наполнив быль!
Да, тишина внутри меня- белых небес безмолвие.
Детство в кругу отверженных- этим дарам цена.
Я ненавижу праздный трёп, пьяных, и- да, напомни мне,
Чем ещё пахнут праздники, если гудит страна?!
Но я люблю, я верю, что лес и дорога- братья мне,
Поле- из шёлка выткано, облако- что твой пух,
И той собачьей участью ты мне куешь из платины
Сердце, рассудок, разум мой, мой непокорный дух!
Да, я все крепче чую, что дело всё ближе к аверсу:
Столько стихов ты сыплешь мне, как ты бываешь груб!
Я благодарна, Господи, что твои злые каверзы-
Плавка в тигле архангельском золота моих труб.
Чёрт с ним, я стану тенью, я буду ходить за шлейфами
Всех твоих платьев вышитых- истин твоих простых.
Ты говоришь, я слушаю: "Попусту там не фони!"
Северным ветром, холодом, бьёт под лопатку стих.
И я- собиратель пазлов, да, я- подмастерье грёбаный:
Дай волю, ночь промучаюсь в долгой шлифовке фраз,
Лишь бы звучала музыка там, в глубине под рёбрами,
И на ветру порывистом жёлтый фонарь не гас!
Лишь бы покрепче помнить мне, где твоё отражение,
Киль отрастить и крылья, чтоб плавать в ветрах любых,
Лишь бы не сбиться с курса мне, страхом гася движение,
И из руки не выпустить пыльный металл трубы...