Раньше говорили, хлеб да каша - пища наша,
А теперь, мамалыга, крапива да горох...
На днях прозвучало в российском Сенате,
Что в наших сёлах едят комбикорм.
Что там, комбикорм, давно едят полову,
А с весны переходят на подножный корм,
И не знает народ, куда преклонить голову,
Ждёт, не дождётся от государя реформ,
Чтоб раскрепостили хоть немножко...
Фигу с постным маслом вам, селяне.
Почему, мол, так-то о народе, разве ж можно?!
Он не перекрестится, пока гром не грянет.
Ты скажи, господь, за что ты нас пытаешь? -
Аль, за убиенного царя?
Почему в Европе всех подряд прощаешь,
А с нас дерёшь шкуру почём зря.
Чтобы, где ни приключилось - мы виновны,
Кто-то назначил Россию стрелочником.
А в России у руля всё пришлые, да полукровки,
Воруют миллиардами, не размениваются на мелочи.
В детстве говорила мне когда-то мама,
/Я, быть может, вольно интерпретирую её речь/,
Вспомнишь, сын, и скажешь, что была, мол, права,
Смолоду необходимо честь беречь,
Совестливым быть, не понарошку, а взаправду,
Берегись людей, которые отводят взгляд,
Если уж такие вам на шею сядут,
То пиши - пропало, всё полетит к чертям.
И не церемонясь, подведут вам муде к бороде,
Захлестнут шею удавкой, чтоб не шелохнулись,
Даже не пытались: «Рай хотели - получайте»,
Я кричу: «Ау, народ!» В ответ молчание,
по всему выходит, сдулись.