Занозившись однажды буквами,
теперь цепляюсь колючими пальцами:
за бумагу, за пряди волос, заправляя их за ухо,
за ладони любимого бога.
Он берёт мою руку, подносит её к свету -
вернее, к своим глазам и к лицу. Хмурится.
Говорит: не надо так. Я всё равно увижу.
Становится легче, становится тише,
и буквы-занозы бегут к нему сами,
выпадают из пальцев, как сухая хвоя.
Он подставляет им ладонь.
Открывает окно и с улыбкой сдувает.
Я улыбаюсь в ответ.