Пути истории сложны и неисповедимы,
Порой выводят на дороги , а порой в тупик,
Бывает что пройдешь по ним ты невредимым,
А может от тебя остаться только крик,
Стенания, плач и стон, трагедия и горе,
Из слез людских не просыхаемое море.
Я расскажу вам про трагедию Рицпы,
О чем правдиво повествует наш талмуд,
Ее страдания и страшных мук шипы,
Надолго ваши очи на ночь не сомкнут.
Случается все это волею господней,
Вчера и завтра, ну а может быть сегодня.
В стране беда, неурожай, скот гибнет, голод,
-»Виновного найти, жестоко надо наказать».
Советует Давиду мудрый политолог,
-»Не плохо было бы в единый узел все связать.
Живут тут рядом отпрыски Саула,
В их сторону симпатия людей вильнула.
В недобрый час толпа на улицу пойдет
Искать виновного захочет глупый люд,
В кого тут первый камень попадет?
И на кого проклятия страшные нашлют?
В тебя, мой мудрый и любимый царь Давид,
И Бог другого царствовать благословит.»
-»Понятно все. Бог наказал невинный наш народ
За то что прежде умерщвлял Саул гавонитян
Теперь я с ними поступлю наоборот.
Им будет откуп за его проступки дан.»
Им предлагает злато, серебро, порфир.
И драгоценности, что изготовил ювелир.
Но не хотят всех этих благ гавонитяне,
За смертью будет ,смерть, за кровью кровь.
И требуют, вы догадались это сами ,
Детей Саула, умертвить, закон суров.
Их семь и все соперники Давида,
Их жизнь для мудрого Давида ядовита.
Пошел слушок, не всем Саул отец,
Тем более и мать их не одна.
Наложниц много и велик дворец,
И родились они, когда была война.
Саул в походах, всяко может быть,
Коль нет царя на месте, можно согрешить.
А это означает, не родные - «мамзеры» они.
Таких не жалко и пустить под нож,
Пусть будут жертвами безжалостной резни,
Не стоит выяснять, что правда и что ложь.
Не будет конкурентов, легче станет жить.
Отдал гавонетянам их судьбу вершить.
Все семь повешены были на крутой скале
Пред Богом, он им это сделать повелел.
И не позволили предать потом земле.
Пока отдельно каждый не истлел.
Была пора для первой жатвы ячменя.
Слетелись стаи коршунов и воронья.
На запах падали сбегались мелкие шакалы
Геены, под скалою, собирались подлой стаей.
И здесь и там жестокие звериные оскалы,
И птиц голодных звуки клекотаний.
Весна, был месяц под названием Нисана
И было так до осени, до месяца - Хишвана.
Средь семерых есть двое сыновей,
Их мать Рицпа, своих бы предпочла чужому,
Возможно, что они ей ближе и родней,
Чем пятеро других, детей Милхомы.
Но одинаковы несчастны матери и дети.
Страшнее этой нет трагедии на свете.
Берет Рицпа дерюгу, старое рубище,
Оно теперь ей ложе, и подушка и кровать.
Не ест, не пьет, ей дом теперь кладбище,
Покуда есть запрет, детей с крестов не снять.
И днем и ночью Рицпа охраняет скорбный тлен,
И ветер из пустыни жаркой только ей рефрен.
То вместе с нею плачет и стенает,
Уносит горькую слезу и вопль в даль.
Потом затихнет, слушает, вникает,
И закрывает трупы пыльная вуаль.
Но не залижет раны матери страданья
Не заглушить ему ее рыданья.
Прошло пол года, наступила осень,
Пролились первые осенние дожди.
Рицпа теперь уж ничего не просит.,
Для матери все кончено и ничего не жди.
Давид же понимает смилостивился Бог
И опрокинул на него с водою рог.
Ему доносят те казненные еще висят,
Их трупы охраняет мать от хищных птиц,
Застынет кровь того, кто остановит взгляд,
Увидит бездну их пустых глазниц.
И вот Давид дарует им прощение,
И разрешает по закону погребение.
Велел похоронить их в склепе Киша,
Который был родным отцом Саула,
Он про Рицпу, как будто бы не слышал,
А то б не допустил жестокости разгула,
Туда тожественно перенесли Ионофана,
И всю семью кто царского был сана.
Был этот жест исполнен благородства.
Оценен библией как высшее благодеяние
За это смилостивился бог и дал господство,
И обеспечил всей стране существование.