...Город северный, город сиверный,
на века поделённый Летами,
навсегда населённый сирыми
и сиреневыми рассветами,
Город палевый, город бязевый,
разнотканевый - и поэтому,
как ковёр из дремотной Азии,
испрядённый насквозь поэтами.
Золотая игла над крышами,
нити рельсов ночами лунными
в тишине переулков слышали
топот конницы скифов с гуннами.
Темнота уходила, шаркая,
и над изморосью гризайлевой
поднималось туманно-жаркое
гумилёвского юга зарево.
Меж троллейбусами и конками
от Московского до Крестовского
перекатывается звонкое
эхо выстрела Маяковского,
Фонтанируя многобашенно,
предзакатье надпетергофское
алым мраком в черни окрашено
кровью друга мариенгофского,
И зверино мой век мне скалится
в пистолетном зрачке лепажевом...
Город Лет,
превращённых в старицы,
чем же ты нас сшиваешь наживо?
Чем же ты нас сшиваешь намертво -
небом? нервом? ночами белыми?
Что тебе наш мир - и что нам мир твой?
Что с тобой - и с собой мы сделали?..
...Небо светится в стёклах матово,
и неразличимы цвета его
в серебристых глазах Ахматовой,
в изумрудных глазах Цветаевой.