Безлюдный холм над городом завис
Заброшенной летающей тарелкой.
Его кривой и правильный абрис
Казался формою незначимой и мелкой,
Где лишь песчинок жёлтый самотёк,
Шурша, обозначает направленье,
В каком стремится человечий ток
Истечь и источить своё томленье:
Сперва к подножью подползти холма,
Затем взобраться на его предножье…
Песок – предтеча, сполохи, молва,
Что тишину пшеничную тревожат.
Плыл день осенний, как мечты итог,
Он небо проторил для откровенья.
Я, как обычно, вышел за порог.
А на холме, задумавшись, пророк
Сидит, остановив на миг движенье.