И снова лезут гладко в думы
с моей дороги суетливой
одна другой чуть-чуть угрюмей
тревоги юрой, не стыдливой
пороки разные по духу
и без признания в начале,
отвесив разом оплеуху
условности иных баталий;
для их приятия ничтожность
с негромких, но вполне созвучных
условий: чем-то осторожных,
вполне уже благополучных,
оглядкой смотрит в узел вечный,
не смея долго удивляться,
врачует весело на встречной;
минуя страх галлюцинаций,
от неудобства замирая,
терзает думой твердь былую;
моя с ушами кладовая
не согласилась жить вслепую...