РОМАН-ХРОНИКА
Автор Анатолий Гордиенко
Анатолий Алексеевич Гордиенко(1932-2010), советский, российский журналист, писатель, кинодокументалист. Заслуженный работник культуры Республики Карелия (1997), заслуженный работник культуры Российской Федерации (2007).
Продолжение 50
Продолжение 49 http://www.stihi.ru/2020/02/12/9841
ПИСЬМА ЖЕНЕ В ОЖИДАНИИ СМЕРТИ
«Первое письмо жене.
Светик-семицветик!
Не сердись, что не писал тебе. Неправда, когда говорят – занят, нет ни минутки, время для письма всегда найдётся. Но мне хотелось быть этаким гордым киплинговским солдатом удачи. Немногословным и храбрым, выносливым и грубым: «День, ночь, день, ночь мы идём по Африке». Никем таким я не стал.
Первые дни войны я мало думал о тебе, о нашем доме. Всё строчил, строчил...
Хотел быть первым, лучшим корреспондентом победной войны. Но вот уже больше месяца, как я беседую с тобой каждый день перед сном. Вспоминаю твою улыбку, когда ты ладошкой виновато прикрывала свой выпирающий зубик, вспоминаю неповторимый запах волос, запах твоей лебединой шеи.
Помнишь, как ты приплыла к моей рыбацкой лодке поздним вечером, на зорьке?
– Я твоя золотая рыбка. Поймай меня как можно скорее, ибо я схожу с ума от любви.
Ты с первых дней звала меня «КОлечкин». Мне это не нравилось, потом привык, а теперь я так хочу слышать твой возглас:
– КОлечкин, у тебя такие сильные жаркие руки!
В том нашем сельце за Гатчиной ты меня повела в деревенскую баньку. Помнишь то наше первое лето? Лето нашей любви. Ты стояла передо мной на коленях и мыла меня своей ладошкой.
– Колечкин, ты мой маленький сынок, сиди смирно и закрой глаза. Дети не должны пялиться на свою полногрудую маму.
Знаю, тебе хотелось девочку. И девочка ведь была, она родилась, но небо отняло ее у нас в первый день её жизни. Тогда случилось страшное: горе нас не сдружило, как это бывает среди умных людей, и мы стали отдаляться друг от друга. Что-то я делал тогда не так. Ты стала удаляться, как берег, а я уплывал в голубую безбрежную даль на новом пароходе.
Второе письмо жене.
Свет очей моих!
Когда человеку плохо, он вспоминает хорошее. Самое хорошее в моей жизни – это ты. Помню вечеринку в общежитии института, ты готовила фруктовый салат, пахло яблоками, а я долго стоял в проёме двери и смотрел на тебя со спины. Ты была сосредоточена, не мурлыкала свои песенки, как обычно, копна неукротимых волос золотилась от света настольной лампы, худенькая спина подрагивала от колебаний правой руки, и мне на секунду показалось, что ты плачешь. Тёплая волна толкнула меня к тебе, и я поцеловал тебя в спину, туда, где начинается твоя лебединая шея.
Ты меня не видела, не знала, кто это. Ты замерла, не оборачиваясь. О чём ты думала в то мгновение, как ты поняла, что это я? Мгновение это оказалось для меня роковым. С тех пор ты стала невидимкой и была со мной повсюду: на лекциях, в библиотеке, в Эрмитаже, в типографии, в столовой, на улицах, в трамвае, а главное – в снах.
Однажды я осмелел, помнится, это было весной, мы бродили с тобой после лекций по белоночному Ленинграду и ждали, когда же наступят сумерки. На мой призыв ты прошептала: «Когда солнце спрячет Нева». А я пьянел от твоих губ.
На следующий день мы уехали электричкой на дальнее озеро, к моему однокурснику.
Закрываю глаза, и вот оно рядом, светящееся зайчиками озеро. У разрушенного моста бродят стайки окуней, полосатых охотников за наивными плотичками. Наша лодка стоит под провисшим проводом деревенской электролинии. Я махнул удочкой, и леска с крючком и грузилом вмиг намоталась на этот злосчастный провод, а ты рванулась, не раздумывая, оберегая, сохраняя меня, бросилась сама отцеплять леску. Кто-то там, наверху, на небе, видел твой порыв, и током тебя не тронуло, но сердце моё остановилось от испуга. С этого мгновения начался новый отсчёт времени – я полюбил твою душу.
Мы приехали в то сельцо на берегу длинного голубого озера в полдень и сразу же побежали к воде. На узком дощатом причале, с которого местные люди брали воду, не сговариваясь, мы сели спина к спине, а ноги опустили в воду. Спины наши были настолько плотно прижаты друг к другу, что они начали срастаться. Мы молчали. Мы знали – сегодня вечером мы станем мужем и женой. О чём ты думала там, на причале, когда срастались наши души?
– Яблоки с хлебом – еда влюблённых, – шепнула ты мне, когда увидела наш бедный студенческий стол. Потом я попросил тебя снять одежды, и ты стелила постель, а я пожирал тебя глазами. Красивее и желаннее не было и не будет!
Помню, ты бегала в малиновых матерчатых туфельках, на кофточке – шахматные квадраты, в одном из них, на груди, висел шахматный конёк. Я потом украл его, и он стал моим талисманом. Как же я мог его потерять? За это и наказан, потому и судьба у меня такая вышла. Конёк твой золотой лежит где-то в финских снегах.
Возможно, меня скоро не станет. Всё разрешай другому, только помни – мне, мёртвому, будет горько, если тот другой будет целовать родинку на твоей груди».
Продолжение в следующей публикации.