Бывает и так. Анонимная стая
Одиннадцать в миг обретает имён.
И кто поумнее, давно уже знает,
Что выживает лишь тот, кто силён.
А рыба поменьше отправится в сети
И кормом послужит для рыбы большой,
И будет дрожать перед ликами смерти,
И навсегда потеряет покой.
Бывает и так. Позвонили в квартиру.
Ты открываешь, не глядя в глазок,
А прямо с порога товарищ в мундире
Тебе говорит: "Собирайся, дружок."
Хотя он, наверное, явится в штатском.
Сурово посмотрит. Высок и плечист.
И на пугающем русско-солдатском
Скажет, скорее: "Пойдём, террорист."
Удары, как водится, сыпятся градом,
По коже пройдёт электрический ток.
Напишешь? Конечно, напишешь, как надо.
Вот ручка тебе, вот тебе и листок.
"Пиши всё, как есть, ничего не скрывая.
Откуда в квартире взялся пистолет?"
А в голове пронесётся: "Не знаю",
Но пишешь, как скажут, ведь выбора нет.
"Пиши, кто стоит на вершине структуры,
Кто сеть продвигает в других городах."
И ты для спасения собственной шкуры
Напишешь, как скажут товарищ и страх.
Он спросит тебя, ты не сможешь ответить.
Да как же тут можно? Попробуй, ответь.
"Зачем же вы, дети, к нам лезете в сети?
Неужто вам всем так охота сидеть?"
Остались бы силы, а нужно немного -
Уехать подальше, забыть этот ад.
И вот, наконец, подоспела подмога:
К тебе с разговором пришёл адвокат.
Ура! Наконец-то! Спасёт и поможет!
Но, глядя в глаза, произносит юрист:
"Пытают тебя, говоришь? Не похоже.
А спрашивать будут, скажи: "Террорист."
Потом на суде говоришь всё, как было.
Судья хоть и смотрит, не видит в упор,
Что тело от пыток ещё не остыло.
И будто с небес прогремит приговор.
Ужасные цифры - шестнадцать и девять.
А им-то всего двадцать три, тридцать два.
Судья огласит. Ну и что теперь делать?
И кто с него спросит за эти слова?
Застынут в глазах материнские слёзы,
Уже не вернёшься в родимый физмат.
А в штатском товарищ посмотрит серьёзно,
Мол, сам виноват. Только в чём виноват?
Закон так суров, что мурашки по коже.
И если попался, своё отсиди.
За что? За деяние против прохожих?
Да нет. За какое-то слово в сети.